В начале пути Чейз испытал влияние Кейна и Стейнбека. Тут нет ничего удивительного — романы «Почтальон звонит дважды», «0 мышах и людях» для многих послужили образцами. Но Чейз здорово умеет закрутить интригу. Иногда он использует поразительно красивые драматические ходы. Так, в «Погоне» преследуют предателя, который во время войны убеждал по радио англичан сложить оружие. Его голос знают все, и теперь он вынужден молчать, стать немым, чтобы спасти свою шкуру. Такие находки — крайне редкие — выдают подлинного писателя. Полсотни романов, созданных Чейзом (в том числе под псевдонимом Реймонд Маршалл), естественно, разнятся по своему уровню. Кинорежиссеры без особого воодушевления переносили их на экран — и успех был весьма сомнительный: «Падение», «Облава», «Ева», «Поворот рукоятки», «Увидеть Венецию и сдохнуть».
Быстро завоевав авторитет у читателей, «Черная серия» познакомила их с многочисленными английскими и американскими романистами. Французские писатели, которых изредка привлекал Дюамель, были вынуждены брать иностранные псевдонимы: Терри Стюарт (ныне Серж Лафоре, печатающийся в «Черном потоке»), Джон Амила (не кто иной, как великолепный Жан Меккер; ему принадлежат едва ли не лучшие книги этой серии). В течение ряда лет издательство «Нувель ревю франсез» постоянно печатало американцев. К сожалению, тематика «черного» романа крайне бедна. Герой «очищает» город от скверны; благородный частный сыщик, рискуя угодить в тюрьму, вызволяет красавицу из беды; следователь должен за неделю спасти невиновного, которому грозит электрический стул; неудачный налет, гибель гангстера, деятельность преступной организации и т. д. Зачастую в этих произведениях подробнейшим образом описывается повседневная жизнь. Историк, который будет через сто лет изучать американское общество, найдет в «Черной серии» уникальный источник сведений о городских и сельских нравах и обычаях.
Напротив, характеры людей по большей части условны. Правда, авторы пытаются с помощью психоанализа обогатить психологию персонажей. Сама идея весьма привлекательна и, быть может, могла бы вывести старый детектив из тупика. Психоанализ открывает перед нами необычный мир, во многом напоминающий детективный. Подавленные влечения скрытно проникают в сознание под видом невинных желаний и коварно разрушают тончайшие механизмы памяти, суждений, воображения. Все происходит так, как если бы таинственный преступник завладел нашим мозгом и начал диктовать ему абсурдные поступки. Мы прячемся, как в бронированное убежище, в свой замкнутый мир, а невидимка проникает туда, с легкостью преодолевая толстые стены, которыми нравственность ограждается от искушений. Непрошеный гость злоупотребляет тайнописью, шифрами, паролями, могущественными, как заклятье. С помощью смутных образов, напоминающих поэзию сюрреалистов, он задает нам драматические загадки, от решения которых зависит наш душевный покой. А психоаналитик, приносящий избавление, как две капли воды похож на Шерлока Холмса.
Подобно великому сыщику, он только задает вопросы. Речи его таинственны, а приемы, уловки, выпады со стороны кажутся бессмысленными. Но по мельчайшим признакам он вычисляет противника, засекает его перемещения и начинает преследовать от мысли к мысли, от воспоминания к воспоминанию. По методу, по манере, по стилю психоаналитическое дознание напоминает детективное: сталкиваются две воли, мерятся силами два ума. Думается, что драматическое напряжение в психоаналитическом романе может быть очень велико. С наибольшим энтузиазмом теории Фрейда были восприняты в Соединенных Штатах, но при этом сильно упрощены и плохо поняты. Они породили поверхностное романтическое представление о подсознательном. Средний американец боится комплексов, как девушка из хорошей семьи боится случайной беременности. Комплекс — это своего рода беременность. Психоаналитик напоминает врача, делающего аборт, — он все вычищает и спасает приличия. Психоанализ сводится, таким образом, к духовной гигиене. Для американского детектива психоанализ лишь одна из мелодраматических тем. В «черном» романе невроз служит оправданием для убийцы. Психоанализ помогает описывать банальные или отталкивающие события, снимает вопрос об их эстетической или этической оценке. Оправдывая сексуальность, он дозволяет эротику — основной стержень «черного» романа. Но реально психоанализ вдохновил, пожалуй, только Хелен Юстис, получившую в 1947 году премию Эдгара По за роман «Горизонтальный человек».