Для начала имеет смысл вкратце описать состояние тех отечественных областей исследования и практических разработок, синтез которых на Западе привел к становлению информационного подхода в психологии и не только в ней. Несмотря на заметную изоляцию отечественной науки от мировой, отдельные области исследований были на высоком уровне, в первую очередь биологические науки – точнее, та их часть, что непосредственно относится к нашему рассказу. Несколько блестящих теоретиков в условиях жесткого идеологического (а часто и персонального) давления смогли последовательно раскритиковать наивные условно-рефлекторные представления о работе центральной нервной системы, предложив значительно более сложные и правдоподобные теории.
Сложное поведение и человека, и животных плохо поддается описанию на языке условных рефлексов. Подобная критическая работа по отношению к классическому бихевиоризму, который был очень похож на концепцию отечественного физиолога И. П. Павлова, была проведена в американской психологии еще в 1920–1930-х гг., после чего стимул-реактивные теории в значительной степени сошли со сцены. В нашей стране жесткий идеологический диктат со стороны государственных органов задержал этот процесс на несколько десятков лет, требуя от авторов критических исследований в этой области изрядного личного мужества.
Вместо принципа рефлекторной дуги Павлова, с помощью которого могут регулироваться только самые простые движения (такие как болевые или оборонительные рефлексы), были предложены теории, описывающие движение как сложную систему, управляемую не только внешними стимулами, но и собственными целями и задачами живого существа. А главное – обратными связями, информирующими о достижении или недостижении цели и об отклонении от выбранной траектории движения к ней. Иными словами, в новых теориях движение имело не «линейную», а «кольцевую» организацию.
Обратные связи были представлены в теории функциональной системы физиолога Петра Кузьмича Анохина под названием «санкционирующая афферентация» (от лат. afferens – приносящий), а в более поздних работах – «обратная афферентация». Первый термин появился еще в 1935 году – даже раньше, чем у основателя кибернетики Винера. Чуть позже обратные связи были описаны в теории рефлекторного кольца физиолога Николая Александровича Бернштейна (рис. 1.7) под названием «сенсорные коррекции». Обе названные концепции описывают построение движения (а теория Анохина – и не только движения) как гибкий, изменяющийся по ходу дела процесс, реализующий собственную программу. Обратные связи позволяют реализовывать очень сложные действия, корректируя их в зависимости от промежуточных результатов.
Рис. 1.7. Рефлекторное кольцо Н.А. Бернштейна
В теории Бернштейна можно найти и первые идеи о кодировании информации и смене кодировки в ходе решения двигательной задачи: программа движения исходно представляет собой образ будущего результата – цель, которую нужно достичь. Но чтобы начать движение к нему, образ «переводится» на язык моторных команд, руководящих движениями. В целом обе названные теории были созданы для описания активного поведения, которое не является реакцией на внешние стимулы, но направлено на достижение собственных целей живого существа. Для своего времени эти концепции с такой задачей справлялись вполне успешно.
Еще одним важным направлением исследований выступала нейропсихология – пограничная область между психологией и нейронауками, которая изучает взаимодействие работы мозга и психических процессов как в норме, так и при нарушениях того или другого. Одной из ключевых фигур нейропсихологии выступал психолог Александр Романович Лурия, фактически один из создателей этой области исследований в нашей стране и яркий представитель одной из ведущих отечественных научных школ – культурно-исторической психологии. Боевые действия во время Великой Отечественной войны повлекли за собой появление огромного количества раненых, и Лурия активно исследовал нарушения мозговых механизмов психики у раненых с локальными поражениями мозга. Кроме того, как и многие другие специалисты (в том числе Анохин и Бернштейн), он посвятил много усилий лечению и реабилитации таких людей.
Теоретические идеи Лурии о взаимодействии мозга и психики объединили, с одной стороны, культурно-исторические представления о развитии и работе человеческой психики, а с другой – результаты более традиционных исследований связи психики и мозга. Лурия смог предложить теорию, пригодную для анализа этих связей как в нормальных, так и в патологических случаях (например, при ранениях или травмах).