Да, я считал, что мы можем развить атаку, постепенно выйдя из обороны. Но в перерыве Гленн сказал: «Рууд, я понимаю, что ты хочешь сделать, это отличная идея, но не здесь и не сейчас. Будь добр, пасуй вперед в полузащиту». И действительно, выбор тактики должен учитывать индивидуальные качества других игроков.
В Англии средняя зона — это место, где игроки сражаются за мяч. Благодаря своей интуиции я умело избегал этих единоборств. После одной игры Гэвин Пикок — полузащитник, перешедший к нам из «Ньюкасла», — спросил: «Рууд, как тебе удается всегда находить свободное пространство?» Я не мог этого объяснить, но десять-пятнадцать лет на высоком уровне дают представление о том, куда стоит бежать, а куда не следует.
В то время премьер-лига была для меня идеальным местом. Все вокруг говорили о невероятном темпе игры и о том, что каждый матч был настоящей битвой, но мне казалось, что времени и пространства для моего развития как игрока более чем достаточно. А единоборства тоже не представляли проблемы. Пока кто-то не сбил меня совсем уж сурово — так, что я повредил лодыжку. Я продолжил игру, но ни к чему хорошему это, конечно, не привело, так что я выбыл из строя на пару месяцев.
Мне нравилось в Англии. Естественно, чтобы эффективнее общаться с партнерами, нужно было говорить по-английски. В «Милане» по-английски никто не говорил, так что приходилось довольствоваться начатками итальянского. Даже тренер Арриго Сакки с трудом понимал по-английски. Когда он приходил ко мне, чтобы предложить какую-нибудь тактическую новинку, он говорил мне по-английски с сильным итальянским акцентом: «Я Гуллит, я иду и вхожу в зону опасную». Подкрепляя свои слова, он жестикулировал и быстро водил туда-сюда мышцами шеи; это было смешно. Сакки всегда предпочитал вести обсуждение в своем кабинете. Я же предпочитал разговаривать на поле, чтобы момент не успел вылететь из головы и каждый мог представить себе ситуацию, о которой шла речь.
Хотя в то время между английским и итальянским футболом существовала колоссальная разница в классе, мне очень нравилось выступать в Англии. Английский клубный футбол был еще на низком уровне, но впереди его ожидали беззаботные деньки. Клубы премьер-лиги в середине девяностых стали получать отличные доходы от привлекательных телевизионных контрактов, что позволило им покупать дорогостоящих заграничных футболистов — Эрика Кантона, Юргена Клинсманна, Давида Жинола, Фаустино Асприлью. Все они отправились за длинным фунтом стерлингов.
Тренерский рынок тоже внезапно стал международным: английские тренеры все чаще стали уступать место иностранцам, ярким примером чему служит приход Арсена Венгера. В 1996 году я тоже пополнил тренерский цех, став играющим тренером «Челси».
Английская трава
В Англии клубы низших дивизионов часто применяли такую тактику: трава в углах поля была чуть выше, чем в других местах. В сезоне-1998/99 я тренировал «Ньюкасл», мы играли с «Транмир Роверс» на их стадионе «Прентон Парк», и там трава была чуть ли не выше угловых флажков. Соперников тренировал Джон Олдридж, некогда знаменитый нападающий «Ливерпуля». Он дал своим центральным защитникам поручение при любой возможности направлять мяч в высокую траву у наших угловых флажков. Там мяч останавливался и не выкатывался за линию. Оттуда можно было сделать навес на наши ворота. Защищаться против такой тактики было тяжело. А если наши защитники выбивали мяч за лицевую линию, то один из игроков «Транмира» вбрасывал его прямо в нашу вратарскую.
Кстати, о вводах мяча из аута: в «Транмире» изобрели интересную уловку. Между рекламными щитами за бровкой был проход с дверцей, где стояли подающие мячи мальчики с полотенцами наготове. Я не мог поверить своим глазам: игрок «Транмира» внезапно исчез из вида, вытирая мяч. Я вышел из технической зоны, чтобы посмотреть, куда же он делся. Оказалось, что он стоит среди зрителей. Благодаря открытой дверце у него появилась еще пара метров для разбега, и он вбросил мяч прямо к одиннадцатиметровой отметке. Не хуже штрафного удара! Я спросил у судьи, не идет ли это вразрез с правилами, но тот ничего не ответил.