Препятствия для брака
Не все браки между православными допустимы с духовной точки зрения. Недопустимы браки между крестным отцом и крестной матерью одного и того же человека[2]. Возможны браки между родственниками, но они допускаются только при определенных степенях родства. Родственники людей, которые уже состоят в супружестве, могут вступать в брак, но не при всех степенях родства. Если у вас возникли вопросы по этому поводу, побеседуйте со священником.
Крепка, как смерть, любовь
Крепка, как смерть, любовь
Первое волнение от случайной встречи взглядов, опьянение от первого прикосновения рук, полнота радости от одного лицезрения другого…
Когда мы любим, мы живем только для Другого и благодаря Другому. Мы готовы на все, даже и на смерть, ради возлюбленного. Но неожиданно происходит разрушение чуда. И это происходит всегда. Внезапно у меня открываются глаза – и Другой внезапно оказывается далеко от меня, и он не является тем, чем был… Если мы, действительно, полюбили, если нам, действительно, было дано какое-то минимальное самоотречение – то, возможно, в этом первом разрыве мы различим кое-что и из своих собственных недостатков. В удивлении, вызванном отдалением, мы с испугом обнаруживаем множество наших собственных недочетов, неверно выраженных желаний, неискренности, недостаточных ответов на жажду Другого. И это кажется невероятным. И такой была моя любовь? Столько одиночества я оставил в душе Другого, которого безмерно люблю и желаю? Неужели непреодолимой стала стена, которую воздвигает между влюбленными бронирование своего «Я»?
Однако обычно мы не видим в себе никаких недостатков. Любовь предает только Другой. В отношении того, что принес, он взял больше. Начинаю измерять, считать. И помыслы всегда меня оправдывают. Следовательно, я чувствую себя вправе противодействовать, жаловаться на судьбу, становиться наступающим, изменять свою нежную преданность на требования. И если Другой начнет противодействовать своими вымериваниями и подсчетами, тогда разрыв станет неуправляемым и свирепым. При этом борьба происходит не за какие-то житейские выгоды, а за жизнь – все или ничего. Даже если Другой со скорбью молча отойдет в сторону, оставит беззащитными свои раны, я не смогу увидеть, не смогу почувствовать его душевной боли, продолжая видеть только свою. Он не имеет права быть обиженным – это право принадлежит только мне.
Мы знаем, чего хотим от любви, но, похоже, что не знаем, что мы можем. Хотим: всегда неослабного очарования Другим, чтобы неизменные подарки от него всегда вызывали в нас желание любви. Хотим: чтобы он неограниченно любил нас, без ослабления, чтобы любил нас такими, какие мы есть. Чтобы любил также наши ошибки, наши неловкости и недостатки. Чтобы любил, а не просто терпел, даже броню нашего «Я». А что же мы можем?..
Нет более мучительной скорби и горечи, чем у людей, которые верили, что были взаимно и всецело влюбленными. Неужели к таким терзаниям закономерно приводится всякая любовь? Почему же она крепка, как смерть?
Мы часто называем человеческими отношениями то, что в большинстве случаев следовало бы называть столкновениями. Мы друг друга не замечаем. Единственное, что мы замечаем, это какую-то помеху, мешающую мне следовать по моей траектории. Эта траектория есть то, что я хочу делать, а «другой» – опасность, препятствующая мне быть тем, чем я хочу быть. Если взять такие простые слова как «я люблю тебя», то «Я» – это то, что обычно пишется крупным шрифтом, «люблю» – простой союз, а «тебя» – вообще нечто относительное.
Любить кого-то – это, прежде всего, занять по отношению к нему периферийное место. А затем с этой периферии устремляться к нему, все более забывая себя самого. До какой степени нам это кажется нереальным! Мы, прежде всего, должны осознать ужас от того, что я себя считаю центром, что все сводится ко мне: и события, и люди – все рассматривается с точки зрения моей выгоды, моей радости, моей жизни, и никто и ничто не существует иначе, чем в каком-то соотношении со мной. Если это осознать, то нас охватит стыд и ужас, тогда мы можем начать, отвернувшись от себя, смотреть в сторону другого человека и попробовать различить его черты, понять его, осознать его существование как личности, отдельной от нас, иной, чем мы, которая связана с Богом таинственно и вне нас.
2
«В настоящее время 211-я статья Номоканона [где указывается на недопустимость брака между восприемниками] не имеет никакого практического значения и должна почитаться отмененною… Так как при крещении достаточно быть одному восприемнику или одной восприемнице, смотря по полу крещаемого, то нет оснований считать восприемников состоящими в каком-либо духовном родстве и потому воспрещать им вступление в брак между собою» (Григоровский С. П. Препятствия к венчанию и восприемничеству при крещении. – М.: Изд. совет РПЦ, 2007. – С. 49–51). В декабре 2017 года на Архиерейском Соборе РПЦ был принят документ «О канонических аспектах церковного брака», в котором указано: «Браки между восприемниками могут совершаться по благословению епархиального архиерея (с учетом указа Святейшего Синода от 31 декабря 1837 года)».