Взгляд на мученическую смерть как на торжество церкви формулировал в III веке епископ помещик Киприан, сам ставший впоследствии «мучеником». Узнав о жертвах гонений при Декии, он пишет: «Какое счастье для церкви, которую бог снисходительно освящает своей милостью и которую в наши дни кровь мучеников украшает столь великой славою. Уже раньше она достигла ослепительной белизны, благодаря делам добродетели наших братьев: ныне она сверкает ярким пурпуром крови мучеников». Эти чисто церковные идеи полностью проводятся и в житиях, претендующих на историчность.
Ученый — католический, епископ Делегэ вынужден признать, что большинство житий — поучительные романы. Агиографы выдавали себя за очевидцев, учеников и последователей своего героя: так, Еврип — «ученик» Иоанна Крестителя, Пазикрат — «слуга» святого Георгия, Авгар — «секретарь» святого Федора, Афанасий — «стенографист» Екатерины, Нил — «товарищ» Федота. Евагрий — «ученик» Иннокентия и т. д. В сущности, вполне достоверным или почти достоверном можно, по мнению Делегэ, считать мученичество Юстина, Поликарпа, лионских и сцилитанских мучеников, Перпетуи, Фруктуоза, Киприана, Марьяна и Якова, Максимилиана, Маркелла и Касьяна.
Источниками для наиболее добросовестных агиографов служили устные предания и фантастические иконы и реликвии. Письменных источников не было. В IV веке Августин писал: «В то время как для других мучеников мы едва находим тексты их деяний, чтобы читать их в день, посвященный их имени, его мученичество (речь идет о «первомученике» Стефане) находится в канонической книге «Деяния апостолов». Такому отсутствию источников дается свое довольно оригинальное объяснение, которое должно служить возвеличению святого. Автор жития святого Винцентия говорит: «Для славы мученика Винцентия показательно уже то, что враг (то есть диавол) ненавидит (и уничтожил) писания о его мученичестве». Но в тех случаях, когда агиограф ссылается на официальные документы, не следует ему доверяться. «Нет ничего легче, чем подделать указ, особенно когда автор обращается к публике не очень требовательной к подробностям протокола».
Культ святых на службе церкви
Но если житийная литература — сплошь фикция, то культ святых — факт, который нуждается в объяснении. Сказочные жития разукрасили этот культ «во славу божию», но они его, конечно, не создали. Исследование литературного и исторического материала показывает, что та историческая основа, которую подводит под культ святых и мучеников богословие, ложна, что гонений христиан до конца II века не было, что гонения ни разу не принимали поголовного характера во всей империи, а преследования христиан не носили характера чисто религиозного преследования. Значит, вся религиозная литература о мучениках — благочестивый обман, сознательный или непреднамеренный, а форма и содержание житий заимствованы из древних литературных образцов и дополнены более или менее богатым воображением авторов. Происхождение культа мучеников и святых следует искать, следовательно, не там, где его находит богословие, а в реальной обстановке, в которой он сложился: его источники — в пережитках языческих культов, усвоенных новообращенными христианами, а его основание — в социальных условиях жизни христианских общин.
Христианский культ не возник, как это представляют богословы, сразу в виде откровения. Христиане долгое время оставались незначительной по своей численности сектой внутри иудейства, с которым их объединяли мессианские чаяния и эсхатология. Отсюда христиане позаимствовали и форму богослужения, и культ ангелов и архангелов, и демонологию, и праздники пасхи и пятидесятницы. В недрах уже христианской церкви заимствованные из иудейской религии элементы заполнились новым содержанием. Бог Саваоф ушел куда-то на задворки, а первое место фактически занял мессия — Иисус. Пасха превратилась в праздник воскресения, пятидесятница — в праздник троицы; ангелы обращены на службу Христу и его матери, а «священные» еврейские книги получили новое толкование, в мессианском духе.
Когда христианские кадры стали вербоваться из язычников, приверженцев разного рода мистериальных культов, обряды этих последних были усвоены и христианами. Египетский праздник богоявления, мнтраистский праздник рождества спасителя, церемонии оплакивания, погребения и воскресения бога, целый ряд мелочей культа — все это вошло в обиход христианской церкви, как ее «исконное» достояние. Почитатели девственных богинь и богородиц — Кибелы, Астарты, Афродиты, Деметры и др. — прибавили к христианской троице четвертую богиню — Марию, вскоре занявшую едва ли не первое место в культе. Было бы совершенно невероятно, чтобы новообращенные христиане, вступая в новую общину, отказывались от своих культовых навыков и традиций.