Принц был жив. Сердце билось. Слабо, но билось.
— Кто это натворил? — строго спросила она у темноты.
Темнота завздыхала, и что-то там зашевелилось. Видно, тем, в темноте, было стыдно.
— Он сам виноват, — запальчиво сказал грубый голос.
— Прекратите пререкаться и исправьте… — девочка слегка запнулась, не зная, что же тут случилось, но все же нашлась, — и исправьте то, что натворили.
Говорила она строго и без тени страха. И ее послушались. Огромное щупальце дотянулось до принца и потрепало его по плечу, мол, просыпайся. Принц потянулся и открыл глаза. Увидев склонившуюся над ним принцессу, он принял независимый вид.
— С тобой все в порядке? — спросила она.
— Конечно, в порядке. Просто задремал — самоуверенно ответил Принц.
Из темноты донеслось грозное рычание. И принц подпрыгнул от неожиданности и побледнел так, что это было заметно даже в темноте. Он дрожал, и его зубы выбивали барабанную дробь. Принцесса с удивлением смотрела на него. Рычание стало еще более грозным.
— Прекратите немедленно, — строго приказала она и взяла принца за руку, — пойдем, ты тут так долго спал, что мы начали волноваться.
Мусьма замолчала, переводя дух.
— А дальше? — нетерпеливо спросил Янеш. Его очень увлек рассказ. И он даже представлял себе все, как будто он сам был там, рядом со смелой принцессой и незадачливым принцем.
— А дальше…
А дальше они пошли все прямо и прямо, никуда не сворачивая. И вскоре вышли в огромную залу, где сундуки ломились от золота и драгоценных камней. Взяв столько, сколько можно унести, принц с принцессой повернули обратно.
В замок вернулись учитель музыки и учитель танцев. И прочие учителя. Принцессам сшили новые платья, а принцы получили по крутому мотоциклу. Все были довольны и счастливы, даже старый привратник.
Слушая Мусьмин рассказ, компания незаметно для себя добралась до Святого места.
Все устали, и хотелось спать. Но это было опасно — Незримый бродил где-то рядом.
Тогда Янеш нашел границу границ, очертил вокруг себя большой круг, а затем, внутри его, еще один, поменьше. Затем поднял голову вверх и сказал, глядя на луну:
— Хочу, чтобы промежуток между линиями наполнился водой.
— Заказ принят.
И тут же большой круг превратился в чашу фонтана, а малый — в круглую площадку посреди. И вовремя. Сзади раздался вопль отчаяния и злости.
Янеш обернулся — позади фонтана стоял Незримый. Впрочем, здесь он был достаточно видим и даже слышен.
— Не смотри на него, — дернул Янеша Толстур.
— Пусть смотрит, — махнула лапой Мусьма, — его чары через воду не подействуют.
Незримый скрежетал зубами, но добраться до заветных вещей не мог. И, поскрипев еще немного, он исчез. Видно, отправился подыскивать себе другой, более подходящий мир.
Янеш вызвал пару одеял, подушку, и вскоре вся компания уснула крепким сном под журчание фонтанных струй.
Глава XVI
Проснулся Янеш от жуткого желания. Видно, журчанье фонтана навеяло.
Завтракал он сегодня один и поделиться своими мыслями ни с кем не удалось. Тогда он справедливо решил отложить эти мысли до вечера и отправился в школу.
Первым уроком был английский. Янеш раньше испытывал к английскому весьма неоднозначные чувства: язык ему нравился, слова легко запоминались и сами складывались в предложения, что тоже доставляло удовольствие. Но эти диктанты! Они добавляли ту ложку дегтя, что портит любую бочку меда. Хотя теперь Янеш чувствовал себя гораздо уверенней. Ему был не страшен любой диктант.
И диктант не заставил себя ждать. Янеш торжествующе улыбнулся и написал его легко и не задумываясь.
Конечно, он помнил про технику грамотного письма, про спеллинг.
Окрыленный полученной пятеркой, Янеш чуть было не опоздал на следующий урок.
И сидя в классе, он еще какое-то время сохранял это настроение. И постоянно тянул руку, желая отвечать. Но вы же знаете, как это бывает? Стоит только начать активно поднимать руку, как тебя ни за что не спросят. К доске вызвали Димку по кличке Слон. Он топтался на месте, что-то бубнил и просто тянул время. И постепенно мысли Янеша направились в другую сторону. Он рассматривал ребят, сидящих в классе, размышляя о том, кого он уже «откалибровал», и на кого нужно еще обратить внимание. Кстати, слово «калибровка» он услышал однажды от родителей. Папа говорил о курьерше Светочке, которая маленькая и шустрая, как колибри. А мама тогда, смеясь, сказала, что эта колибри не того калибра. Потом, конечно, Янеш выяснил, что означает это слово. Но звучание от этого меньше нравиться не стало.
Он сидел и представлял себе эдакую калибровочную машину, в которой стоят разные сита — калибры, и сверху сыпятся ребята из его класса. На верхнем сите остаются кинестетики — они самые медлительные и кажутся самыми крупными. Даже Валерка Демин, который в классе самый маленький и худой, и тот кажется широким и неуклюжим.
На следующем сите остались слухачи — аудиалы. Они тоньше и шустрей. А в самый низ просочились верткие быстрые визуалы — глядачи. Они в этой калибровке были как маленькие блестящие змейки.
Эта картина настолько увлекла Янеша, что он перестал и видеть, и слышать то, что происходило вокруг него. Он думал. И продолжал, глядя на картинку, рассуждать. Вот Анька Синицына, она внизу, у визуалов. Вот Элка Ушакова, вот Сережка Яковлев, вот Димка-Слон. Стоп, а где же я? Янеш поискал себя глазами, но не нашел. И это его не на шутку взбудоражило.
— Где же я, — продолжал он спрашивать сам себя, — и кто я такой? Кто я?
Из этой тревожной задумчивости его вывел толчок соседа. И сразу, как будто нажали на кнопку, вернулись звуки и…
— Петровский, я тебя третий раз спрашиваю. О чем это ты так задумался? — с ехидцей произнес Владимир Сергеевич, их историк.
— О чем? — переспросил Янеш.
— Вот именно, о чем. Поведай классу, — Владимир Сергеевич сделал широкий жест. Был он еще молод, но уже разочаровался в выбранной профессии и отрабатывал свои часы, скорее по необходимости. Он пробовал внедрять различные новшества и новаторские методы, но со стороны коллег и начальства ни поддержки, ни одобрения не получил. Его вольнодумство и инакомыслие, молодой задор и творческие замыслы оказались никому не нужны. С учениками же он держался на приличной дистанции, и искра взаимного интереса не возникала и здесь. Поэтому Князь Владимир, как звали его за глаза школьники, откровенно маялся, и иногда позволял себе такие вещи, за которые ему самому потом было стыдно.
Вот и сейчас был именно такой момент, и Князь Владимир уже начал испытывать жалость и отвращение к самому себе.
Янеш вздохнул. Из размышлений его выдернули настолько внезапно, что в голову ничего не приходило. И он сказал:
— Я думал о том, кто я такой, — и боясь, что его не поймут, добавил, — кто я.
Класс замер. Ребята ожидали реакции учителя, чтобы подхватить ее. В этом возрасте «стадный» инстинкт еще очень силен.
Князь Владимир снял очки, молча протер их и снова надел. Потом посмотрел на Янеша:
— Силен, бродяга. И что ты решил?
Янеш пожал плечами:
— Пока ничего, я только начал. И это не легко.
— Да, брат, — сказал историк, — над этим вопросом бились лучшие умы, великие мыслители и философы.
— И что? — заинтересовался Янеш.
И тут прозвенел звонок. Все повскакивали с мест, поднялся обычный шум. И Янеш вдруг подумал, что в последнее время звонок звенит совсем не вовремя. Но вихрь перемены подхватил и его. И Янеш вместе с Димкой — Слоном и Сережкой Яковлевым помчались сломя голову в школьный буфет.
А в это время Владимир Сергеевич с жаром рассказывал в учительской:
— Представляете, я его спрашиваю, о чем, дескать, задумался? А он и отвечает, думаю о том, кто я.
— Ну, нынче и не такое услышишь, — отозвалась Валентина Ивановна, физичка, — вот мне вчера в десятом «А», знаете, что сказали?