— Петровский — из пятого «Б», — в запале перебил ее Князь Владимир, и тут же добавил, — извините, я вас перебил.
— Что там про пятый «Б»? — вмешалась в разговор Татьяна Александровна, которая была классным руководителем этого самого пятого «Б».
— Я о Петровском. Сидит и, смотрю, совсем не слушает. Спрашиваю, о чем задумался? Говорит, думаю о том, кто я такой, — уже спокойнее поделился Владимир Сергеевич.
— И что здесь такого? — защищая Петровского, спросила Татьяна.
— Да ничего, в принципе. Но необычно.
— Вы про Петровского из пятого «Б»? — спросила только что зашедшая Алла Игоревна, — действительно, необычный мальчик. Он у меня спросил, как я знаю, что написано правильно. Я и сама объяснить не могу, просто знаю, что это так и все. Но он что-то там понял и теперь диктанты пишет только отлично.
— А раньше? — поинтересовался Князь Владимир.
— Исключительно на двойки.
— Кстати, этот ваш Петровский что-то там у Сан Саныча вчера начудил, — сказала Валентина Ивановна, выходя из учительской. Вслед за ней ушли и историк с англичанкой.
Татьяна Александровна проверяла тетради, когда к ней подошла «художница», у которой тоже было «окно».
— Посмотрите, вот это ваш Вадик Рыжиков нарисовал.
Работа была действительно интересной. Особенно хорош кленовый лист. Совсем как живой.
— Интересно, — ответила польщенная учительница. Ей всегда было приятно, когда хвалили ее учеников.
— А помог ему Янеш Петровский. Уж не знаю, что он ему сказал, но пока Рыжиков сидел один, ему не работалось.
И художница вернулась к своему столу.
— И тут Петровский, — с легкой тревогой подумала Татьяна Александровна. Она помнила Янеша как одного из многих. Не хуже других, но особенно ничем и не отличался. А тут не прошло и недели, как все о нем только и говорят. С ребенком что-то творится. Надо позвонить родителям и поговорить, не откладывая.
А Янеш даже не подозревал о том, что беспокоит его учителей. Он внимательно или не очень слушал объяснения на уроках, старательно или не слишком делал задания, бегал на переменках. В общем, вел себя так, как и тысячи других мальчишек и девчонок.
Дома, с удовольствием поедая жареную картошку, Янеш спросил у мамы:
— Ма, вот есть глядачи, слухачи, там, кинестетики. А я кто?
— А как ты думаешь?
— Не знаю, мам, — и тут его осенило. — а бывает так, что всего понемножку?
— Бывает и так, — кивнула мама, — ведь и кинестетики видят, и визуалы слышат. Все могут все. Но пользуются чаще чем-то одним или двумя. Вот ты, например, из слухачей. Но визуальной системой тоже пользуешься часто.
— Ма, а что лучше, пользоваться одной системой или двумя?
— Лучше всеми сразу — получишь больше информации. Но часто такое напряжение излишне, достаточно одной системы.
— А какой именно?
— Любой. В зависимости от ситуации.
Вскоре мама ушла. А Янеш сел в мамино любимое кресло и стал думать о том, что сказала ему мама. И незаметно для себя задремал.
Глава XVII
И во сне ему послышалось журчанье фонтана. Янеш открыл глаза. Над ним голубело утреннее небо. И сквозь нежный отзвук бегущей воды доносился гул многочисленных голосов. Янеш приподнялся на локте. Через водные струи разглядеть, что делается вокруг, было не так легко.
— Ну, так и будем лежать? — раздался сзади насмешливый голос Люсинды.
Янеш обернулся. Да, это была Люсинда, собственной персоной.
— Слышишь гул? Сейчас жители всех королевств спешат сюда.
Янеш вскочил на ноги, наспех ополоснул лицо, прогоняя сон. Люсинда взмахом руки отослала одеяла.
— Помнишь, что сказано в пророчестве?
Янеш кивнул:
— «Сложи нас в чашу, долей воды, и силу нашу, перемешав, умножишь ты», — прочитал он на память. — А в какую чашу?
Люсинда пожала плечами, решай, мол, сам.
Тогда Янеш, глядя в небо, сказал:
— Хочу нужную чашу.
— Заказ принят, — ответили ему сверху.
И в небе появилась маленькая сверкающая точка. Она росла, приближаясь. Люсинда, Янеш и пушистые расступились. Огромная чаша, выточенная из цельного хрусталя, мягко приземлилась в центр площадки.
Фонтан, как по команде, стих. И Янеш увидел, что множество людей наполнило долину Святого места, и пришли они в ожидании долгожданного чуда.
Янеш обвел глазами собравшихся. Он был несколько смущен взглядами, направленными на него.
— Начинай, — шепнула Люсинда, — напомни им, кто ты, а потом…
Она говорила что-то еще, но Янеш уже не слушал. Он собирался с духом.
— Понял? — услышал он вдруг Люсинду, — теперь говори.
И Янеш сказал:
— Уважаемые глядачи, слухачи, вкусачи, нюхачи и щупачи! Я оказался у вас случайно. Просто ткнул пальцем в карту и появился здесь. Я не волшебник, вот Люсинда — она волшебница, а я только ученик.
Гул голосов был ему ответом. Люди зашумели, переговариваясь.
Тогда заговорила Люсинда:
— Слушайте меня, люди, — сказала она, — смотрите и вы услышите, слушайте и ощутите. Да, Янеш пока только ученик. Но появление его здесь как кверхногого волшебника было предсказано в ваших легендах и мифах. И он смог обойти ваши страны и собрать вместе все хрустальные предметы. Я обращаюсь к вам, люди. Все ли условия были соблюдены Янешем? Отдавая ему свою драгоценность, каждый получил что-то взамен. Все ли довольны обменом?
— Довольны! — закричали более шустрые глядачи, — мы теперь знаем, что такое музыка.
— И мы довольны, — сказали слухачи, — мы теперь умеем читать и писать. К тому же, последние десять лет, после внезапной смерти Хранителя, мы не могли найти Хрустальное Ухо.
— Мы, вкусачи, тоже довольны, — веско сказали вкусачи, — у нас теперь есть вода, целый пруд чистой, вкусной, холодной воды.
— Мы рады, что наши женщины могут украсить свои платья. Правда, они увлеклись и теперь рисуют не только на ткани, но и на всем, что попадется под руку, — сказали нюхачи и все засмеялись.
— А у нас появилась возможность делать весьма любопытные механизмы, которые облегчают жизнь многим, — не торопясь произнес Старший мастер щупачей.
Янеш обвел толпу глазами. Люди улыбались ему. И от их взглядов становилось теплее на душе.
Янеш взял поданную Толстуром шкатулку. Вокруг смолкли разговоры, все затаили дыхание. Янеш осторожно достал Хрустальный Глаз и поднял его над головой, показывая всем. Солнечный луч отразился в Хрустале, нестерпимо сверкая. Янеш осторожно положил Глаз в чашу. Слухачи негромко запели что-то торжественное.
Вскоре за Глазом последовало Ухо, Язык, Нос и Рука. И с каждым предметом пение слухачей крепло и становилось все громче и увереннее. И вместе с ними запели жители остальных стран.
Янеш зачерпнул воды поданным Люсиндой ведерком. Пение смолкло. Мальчик осторожно вылил воду в чашу.
Какое-то время ничего не происходило, и он испугался, что сделал что-то не так. Все продолжали ждать, но ничего не происходило.
Янеш посмотрел на Люсинду. Она улыбалась.
— Люсинда, почему ничего не происходит? — шепотом спросил Янеш.
— А что ты хочешь, чтобы произошло? — лукаво в ответ спросила волшебница.
И Янеш понял. Он набрал побольше воздуха и крикнул:
— Хочу, чтобы чудо свершилось!
И невидимый голос ответил:
— Заказ принят.
Янеш с облегчением вздохнул. Люди, которым было непонятно, почему же ничего не происходит, тревожно топтались на месте, вытягивая шею, чтобы первыми увидеть начало чуда.
И чудо началось!
Вода забурлила в чаше, Хрусталь то появлялся, сверкая в лучах, то вновь исчезал в глубине. И края чаши вдруг стали вытягиваться, менять очертание, вырастая во что-то невыразимо прекрасное.
Ведерко, которое держал Янеш, потянуло его к воде, зачерпнулось полным-полнехонько. Дальше Янеш догадался сам. Он вылил воду в то, что было чашей. Процесс, было остановившийся, закипел с новой силою.