Филимон вырвался немного вперед. Наши лошадки шли рысью, подымая клубы пыли на сухой дороге. Вслед нам летели ругательства, а иногда даже проклятия от пеших крестьян и возниц повозок, которых мы обгоняли. Некоторых, особо изощренных в обзывательствах, следовало бы наказать, но настроение у меня в тот день было прекрасным и ничто не могло его испортить.
Да, так я думал в первые минуты. Однако мой опыт наездника оказался не так велик, чтобы позволить мне провести в седле целый день без неприятных последствий. Увы, уже через пару часов моя филейная часть устала от пребывания в седле, а к вечеру, вернувшись домой, если позволено так называть гостиничный номер, я едва держался на ногах. Обещая Мадам за один день поговорить со всеми четырьмя виноделами, я был слишком оптимистичен. И даже ее скептическая улыбка меня тогда не насторожила. Ладно, что уж говорить, обещанного я не выполнил, но максимально приблизился к финишной черте. Я имею ввиду, что мне удалось встретиться с тремя из четырех, а это не плохой результат. На последок я оставил того, что проживает в городе, но в виду позднего времени, когда мы с Филимоном наконец до него добрались, он не соизволил пустить нас во двор, пообещав натравить собак, если мы не уберемся вон. Пришлось убраться, потому что представить страшно, смог бы я подняться по лестнице в свой номер, если б задержался еще хоть на мгновение.
- Вот и я, - улыбнулся я, вваливаясь в комнату. Ани сидела в кресле и листала какую-то книгу. Она у меня любительница почитать.
Вид у меня был еще тот, я это сразу понял по тому, как она всполошилась.
- Садись, - она устроила меня в кресле, - я воды наберу.
Пока в ванну набиралась вода, она помогла мне раздеться, стащила с меня сапоги и брюки.
- Срочно мыться, - засмеялась она, хотя мне было не до смеха. Я бы с превеликим удовольствием рухнул в постель прям в сапогах и брюках.
Теплая ванна слегка привела меня в чувство, хотя сил особо не добавила. Я перебрался на кровать, рассуждая о том, что просиживая большую часть времени в архиве, как произошло со мной, физические навыки сходят на нет. Вот уж никак не ожидал, что конная прогулка, пусть и слегка затянувшаяся выведет меня из строя. А то что завтра с утра я буду нетранспортабельный, сомнений нет. Хорошо бы к полудню на ноги встать.
Тем временим Ани прибралась в ванной и тоже нырнула в постель под тонкую прохладную простынь.
- Я внимательно слушаю, - прошептала она мне на ухо.
- Может завтра? Устал, сил нет, - мне даже врать не приходилось. Однако я знал, что она не отстанет, пока я не расскажу все в мельчайших подробностях...
- Едем к дону Каспару, - сказал я.
Широкая проселочная дорога вилась по низу долины, петляя между холмами, на склонах которых зеленели виноградники. Казалось, они никогда не закончатся. И естественно, мне стало любопытно, кому они принадлежат. Это важно даже в интересах дела. Однако со спутником мне не повезло. Он насуплено молчал всю дорогу. И даже когда я напрямую спрашивал, чьи виноградники мы проезжаем, он недовольно говорил:
- Да кто ж их разберет?
Уверен, если спросить о том же любого, проходящего мимо крестьянина, да еще подкрепить вопрос монеткой, он выдаст полную информацию и на владельца виноградников, и на всю его семью с прислугой и хозяйством. А вот Филимон оказался крепким орешком. Выбирая его себе в попутчики, я предполагал, что смогу с ним проще найти общий язык, ведь дважды мы уже встречались, пусть и не при самых хороших обстоятельствах.
В общем, я уже стал сожалеть, что выбрал его и понял, что без откровенного разговора ничего хорошего у нас не выйдет.
- Ты чем-то не доволен? - прямо спросил я.
Филимон лишь фыркнул и отвернулся, слегка пришпорив коня. Поравняться с ним особого труда не составило и я продолжил:
- Видишь ли, Филимон, я человек простой. Если я что-то хочу знать, я об этом прямо спрашиваю. Ты ведь помнишь при нашей первой встрече? Вижу, помнишь. То был крайний случай, а вообще, я откровенность ценю и уважаю. Дело, которое мы начинаем, довольно серьезное и я не тешу себя сомнениями, что все обойдется без проблем. Так просто нам этот заработок не отдадут. Поэтому я должен доверять тем, с кем я работаю, я должен быть уверен, что человек, стоящий рядом со мной, прикроет при необходимости мою спину. И если у тебя есть какие-то сомнения или вопросы, то лучше всего обсудить это прямо сейчас.
Мой спутник надолго задумался, нервно теребя руками поводья. Я решил его не торопить с решением. Наконец выражение его лица изменилось, стало более решительным.
- Да, я тебе не доверяю, - сказал он наконец, коротко взглянул на меня и тут же отвел взгляд. - Ты появился неизвестно откуда, о тебе никто не знает и не слышал. Ты поставил Шкета в невыгодное, и даже унизительное положение, так, что он вынужден был сообщить Мадам о тебе. Ведь не сообщи он, ты бы нашел другую лазейку, и все равно встретился бы с Мадам. Ведь так? - он снова взглянул на меня.
- Так, - подтвердил я, - и я сообщил бы ей, что давно пытался с ней встретиться, но Шкет не соизволил доложить, и тогда...
Я замолчал, давая возможность Филимону пофантазировать самому.
- И тогда Мадам спросила бы с него. И ему несдобровать, - Филимон конечно смягчил свою версию, но сути это не меняло. Шкет просто побоялся не сообщить обо мне и моем предложении. - Да еще и Мадам ты окрутил с первой встречи. С ней такого сроду еще не бывало.
- Окрутил? Что за выражение?
- А как еще такое можно назвать? - едва ли не выкрикнул разгорячившийся Филимон. Ай-ай-ай, как похоже на приступ ревности.
- В голову тебе не приходило, что мое предложение действительно стоящее и именно потому Мадам сразу на него согласилась? - как вариант предложил я ему.
Бедный Филимон снова задумался, поглядывая то на меня, то на дорогу.
- Вот видишь, о единственно верном варианте ты и не подумал, - добавил я, усмехнувшись.
- В это слабо верится, - наконец выдавил из себя мой провожатый.
- И Шкет так думает? - спросил я, чтоб четко понимать ситуацию.
- Угу, - кивнул Филимон.
Этого следовало ожидать. Недоверие местных, да и просто профессиональная ревность. Мне следовало этого ожидать. Остается рассчитывать на авторитет Мадам и на удачу, что ли.
- Далеко еще? - спросил я, меняя тему.
- Кажись вон за тем холмом, - Филимон ткнул пальцем куда-то вдаль.
- За каким? Их там три, как минимум.
- За дальним.
На дальний холм как раз набегала тень от одинокой тучи, заблудившейся в совершенно чистом голубом небе.
- Который туча накрыла? - решил уточнить я, надеясь все же, что имение дона Каспара окажется хоть немного ближе. Мне не повезло.
- Да, если не ошибаюсь, - сказал Филимон.
Он ошибся. Имения за тем холмом не оказалось. А вот за следующим нам повезло.
Две хорошо протоптанных колесами повозок колеи отделились от основной дороги, соединяющей Стаксис с другими городами и поселениями острова, и уходили влево, слегка петляя вдоль склона холма.
- Сюда, - сказал Филимон, сворачивая.
Я последовал за ним. Дорога узкая, сразу понятно, что не многие ею пользуются. Слева холм, где ровными рядами зеленеют кусты знаменитого литерийского винограда, справа - ровное поле тоже укрытое виноградниками. Минут через десять показалось и имение дона Каспара. Сначала я увидел двухметровой высоты забор и распахнутые настежь ворота. Из-за забора виднелись стены и крыши разных построек, но издали невозможно было рассмотреть, какие конкретно. Справа, за пределами забора, раскинулось десятка два небольших домиков, где проживали крестьяне, работающие на дона Каспара. Они то и дело мелькали меж домиками и воротами, снуя, как муравьи.
Никем не остановленные, мы проехали через открытые ворота, оказались на широком подворье со множеством разных строений. Хозяйский дом, выложенный как и забор из светлого известняка, высился в самом конце двора. Я с превеликим удовольствием спешился и оставив коня своему спутнику направился к дому. Во дворе тут и там сновали крестьяне, занятые своей работой, и на нас с Филимоном особого внимания никто не обращал.