Лишь заглянув в приоткрытую дверь, убедился, что все столы пусты, я прошел мимо. Учитывая лень Помплона, можно предположить, что обитает его работодатель не слишком далеко от этого места, иначе толстяк вряд ли бы таскался сюда ежедневно. Через два квартала потянулись обширные поместья богачей. Большие, украшенные колоннами и фризами, пилонами и пилястрами, фигурами людей и животных, а то и вовсе фантастических существ, дома ютились среди зелени садов. Высокие заборы защищали их от постороннего взгляда. Кое-где лаяли сторожевые псы, а у ворот прохаживались, бросая недобрые взгляды на прохожих, мужчины с не очень приятными физиономиями.
Как то само собой пришло в голову, что соваться в один из таких домов не стоит и потому я повернул назад - к набережной. Пережду дневную жару в номере, а вечером встречусь с Помплоном в "Неприхотливом гноме".
В таверне в этот вечерний час было многолюдно и шумно. Мой приятель уже пришел. Он сидел у стены в одиночестве за небольшим столиком, полностью уставленным блюдами с разными яствами. С правой стороны от входной двери оказалась небольшая сцена, где прохаживались два абсолютно идентичных субъекта с длинными носами и в мятых пиджаках. Оба играли на скрипке, извлекая из инструментов заунывную мелодию, от которой меня сразу же окутала тоска по дому. Сначала мне захотелось бросить все и оказаться в маленькой уютной квартирке в Аясии, затем - в брошенном доме в Стаксисе, а потом и вовсе где угодно, но чтоб рядом с моей любимой Ани.
Стряхнув наваждение, я, петляя между столиками, пробрался к своему другу. Тот не отрывая взгляда от широкой тарелки с бобовым супом, орудовал ложкой, иногда откусывая свежего хлеба.
- Свободно? - спросил я.
- Занято, - с набитым ртом возразил толстяк.
- И все же я сяду!
Помплон бросил ложку в тарелку и несколько брызг упало на стол, а одна - ему на подбородок. Наконец он поднял взгляд и раздраженно уставился на меня. Узнал, тут же расплылся в улыбке.
- Дружище! - воскликнул мой приятель, все же не так громко, чтоб на нас обратили внимание.
Он даже сделал попытку встать, чтоб заключить меня в объятия, но я шикнул на него и уселся напротив.
Пока обедали о серьезном не говорили. Так, о житье-бытье. Когда прикончили по кружечке янтарного цвета пива, я наклонился поближе и спросил:
- Зачем звал? - в конце концов пора переходить к делу.
Помплон оглянулся вокруг, будто боялся, что нас могут услышать, но на нас никто явно не обращал внимания - я и сам давно проверил.
- Мне есть, что рассказать, но не здесь, - сказал он негромко, разведя руки по сторонам. Я едва разобрал его слова.
Его можно понять. Здесь тихо не побеседуешь, нужно говорить громко. И коль он так боится, что нас могут услышать посторонние, то узнал он что-то действительно стоящее.
Мы вышли на улицу. Продувал прохладный ветерок. Уже совсем стемнело. В такое время на улице мы вообще, как на ладони. Еще хуже, чем за столом среди веселящейся публики.
- Завтра в полдень приду на набережную, - сказал Помплон. - Помнишь ресторанчик, где мы сидели в прошлый раз?
Я кивнул.
- Тогда до встречи, - Помплон пожал мне руку на прощание и ушел в сторону богатых имений.
Мне не осталось ничего иного, как вернуться к себе.
В этот раз первым пришел я. В такое время желающих посидеть в ресторане не оказалось вовсе. Все попрятались от полуденного зноя. Я уже начал нервничать, а Помплон все не появлялся. Неужели с ним что-то стряслось? Может он не зря чего-то опасался?
Наконец на набережной замаячила его тучная фигура и я вздохнул облегченно. Он тоже заметил меня и вскоре уселся рядом. Заказали пива.
Как только официант удалился, поставив перед нами запотевшие кружки с шапочками белой пены, Помплон заговорил:
- Помнишь, я показывал тебе древнюю книгу?
- Конечно. Такое трудно забыть, - ответил я ему. - Джонни говорил, ты всерьез увлекся этими книгами.
- Увлекся, это просто сказано. Я... я могу их читать, - последнюю фразу он почти прошептал.
Признаюсь, чего-то такого и следовало ожидать от увлеченного книгами человека, но верить безоговорочно в его слова я тоже не спешил. Заметив скепсис в моем взгляде, Помплон принялся объяснять:
- Это оказалось совсем не сложно. Просто, просто раньше никто и ни пытался. Когда я понял принцип, оказалось гораздо легче, чем можно было подумать.
Говорил он увлеченно и очень уверенно. Мне оставалось лишь слушать.
- Мне попался учебник математики с готовыми примерами и рисунками. Сам понимаешь, математика на любом языке одна и та же. И что удивительно, цифры у древних ничем не отличаются от наших. Парадокс, скажешь? А я думаю иначе. Если честно, боюсь даже озвучивать свои умозаключения.
- Меня тебе бояться точно не стоит.
- Я не о том. Просто выглядит все очень уж подозрительно...
- Пока я ничего подозрительного от тебя не услышал. Лишь невнятную болтовню, уж прости, - пришлось выразиться грубовато, но это для пользы дела - направить Помплона в нужном направлении. Не хотелось мне думать, что приперся на Уфон зря. - Соберись и расскажи все по порядку.
Мой упитанный приятель отхлебнул холодного пива, обтер губы ладонью.
- Я стараюсь, - сказал он чуть ли не жалобно. - Я когда волнуюсь, нервничаю... Ладно, давай по порядку. И так, учебник математики. Думаю, ты и сам понимаешь, что имея перед глазами решенную задачу с картинками, можно восстановить условие. Пусть не дословно, но все же...
Не скажу, что он озвучил глупость. При некоторой усидчивости это сделать вполне возможно.
- Продолжай, - сказал я, поощряя к дальнейшему объяснению.
- Так вот, оказалось, что древний язык идентичен нашему. Не смотри на меня так. Да. В нем столько же букв. Я выписал все, что встречаются в книгах древних. И ты не поверишь, слова звучат так же, просто записаны совершенно другими знаками-буквами. Например буква А, - он нарисовал пальцем на столе две сходящиеся в одной точке линии и перекладину между ними.
Какой забавный знак.
- Естественно, - не останавливаясь, продолжал Помплон, - я пользовался не только книгой математики. И другими. В одной я нашел алфавит древних. Все оказалось очень и очень просто. Язык остался прежний, просто коренным образом изменилось написание букв. Скажи, зачем это было нужно?
Если Помплон не ошибается и действительно расшифровал древний язык, то сейчас он задал самый правильный вопрос. В голове мысли завертелись вихрем. То одна, то другая врывались в сознание, вбрасывали какую-никакую идею, гипотезу, но все казалось глупым и бессмысленным. До тех пор, пока мой собеседник не озвучил свою версию:
- Это сделано намерено, чтоб мы не могли читать книги древних. Их цивилизация имела гораздо более высокий уровень развития.
И тут все начало складываться. Из вихря мыслей выскользнули и укоренились слова Джонни о том, что древние книги запрещены и изымаются, конфискуются во всех королевствах. Еще тогда мне показалось это странным, а теперь и подавно.
- Ты мне веришь, - сказал Помплон.
Именно, что сказал. Не спросил. По моему лицу определил, что верю.
- Я теперь любую древнюю книгу прочесть могу, - как-то не очень радостно усмехнулся он.
- И... много уже прочел?
- Я лишь месяца два назад алфавит расшифровал, тогда, кстати, тебе письмо и передал через капитана. Я просто не знал, как быть. Выучил алфавит за это время. Начал читать. Медленно, но получается.
Он замолчал, смотрел на меня, как на решение всех своих проблем. Я же сам не представлял, что ответить, что предложить.
- Джонни тебе книгу передал, - сказал я совсем невпопад, лишь бы что-то сказать. - Древнюю. Деньги, сказал, потом отдашь.
Глаза Помплона заблестели азартом. Он даже как подобрался весь и казался теперь не таким уж толстяком.
- Где она?
Завернутая в кусок светлого холста, книга покоилась на скамье рядом со мной. Я подал сверток товарищу. Едва ли ни дрожащими руками он аккуратно развернул и положил свое сокровище на стол, провел ладонью по серой обложке, по тесненным серебристым буквам.