Толчея такси, толчея в терминале. Как будто и не было никакой революции. А может, и правда не было.
Проехали шлагбаумы и наконец понеслись.
– Мы едем в Барвиху или в Москву?
– В Москву.
Тем лучше. «Не дома» больше настраивало на краткий деловой разговор.
Когда обгоняли автобус, в его блестящих бортах отпечатались вдруг фиолетовые отсветы. Бо-оже. Что бы ни происходило в жизни Алекса, его еще не возили с мигалкой (за исключением скорой, тогда).
Поискав кнопку, он опустил стекло – на такой скорости их всех чуть не снесло внутри нахрен, – поднял в ветер руку с телефоном и поснимал – кажется, поснимал – крышу.
– Алексей Михайлович, – укоризненно сказал Ринат.
То ли ветер, то ли протоколы безопасности.
Алекс поднял стекло и отправил видео Тео.
– А почему без сирены?
Ролику требовался достойный звук.
– Кстати, а где танки?
Ринат, кажется, усмехнулся, помолчал немного.
– Я не знаю, что вам там рассказали, но Москва живет совершенно нормальной жизнью. Да мы сейчас поедем через центр, сами увидите…
ALEX: я возглавил колонну танков
THEO: вау я трахаю лидера революции
ALEX: будешь так шутить отрублю голову холоп
THEO: что такое kholop?
ALEX: приеду расскажу
THEO: не сможешь рот будет занят
ALEX: отъебись маньяк
Взбудораженный шутливой перепалкой, или что это такое было, Алекс победно посмотрел на Юрия как на ближайшее физическое тело, просто перевел взгляд. Юрий отчего-то засмущался, стал нервничать и сильнее прежнего таращиться в окно, так, что Алекс даже подумал: вдруг он успел прочитать переписку на экране айфона. Хотя вряд ли. Да здесь вообще никто не знает английский.
Они бодро пролетели в Москву, когда и ойкнуть не успел, а ты уже в центре.
– Куда мы едем?
Танков, кстати, не было, да. Ничего подобного. Алекс особенно внимательно приглядывался, когда подъезжали к площадям. Иногда ему казалось, что слишком много народу и все как-то возбужденнее, чем раньше, но затем он видел, что народ просто ломится со всех сторон к метро.
– К Михаилу Андреевичу.
– Я понимаю, но мы проехали поворот на Белый дом.
– А мы едем к нему домой.
– Интересно… Интересно. Очень интересно. Но его дом в Барвихе.
– А это городская квартира.
Алекс подумал еще.
– Наша квартира была на Смоленской, и, насколько я помню, мы ее давно освободили. Очень давно.
– За это время многое изменилось, – оборвал его Ринат.
Объект доставлен на объект «Шипр»
Они подъехали к шлагбауму какого-то понтового жилого комплекса на Красной Пресне. Кажется, и комплекса-то раньше тут не было.
Алекс возвращался в «похищение спецслужб», только уже не так залихватски. Глупо. Если бы они задержали его сразу в аэропорту, он бы держался нагло и молодцом. Как-то больше был готов.
– И давно папа здесь живет?
Никто не счел нужным отвечать. Вернее, Ринат, буркнув что-то типа «сейчас», достал из бардачка планшетку и пошел к будке охраны.
Ой, нет. Он понял. Все оказалось еще хуже.
Алекс ждал, пристыженный, пришибленный.
Он просто не сразу сообразил. Все знают – у Михаила Андреевича Николаева новая семья. Новое жилье, стало быть. Все знают, а сын выставляет себя бедным родственником, которого даже не изволили посвятить.
Алекс на самом деле тоже знал. Новая жизнь отца открылась даже не благодаря английской прессе – обычно падкие на российскую правду, к такому событию, как свадьба третьего-пятого лица, западные «кремлеведы» отнеслись равнодушно, – а благодаря нашим. Причем – и вот уж Алекс удивился – началось, конечно, с оппозиционных сайтов, но тему вдруг деловито подхватили и государственные (ну ладно, ладно, просто лояльные) газеты. То есть вчера женитьба на балерине, гимнастке или кто она там была страшным секретом, а сегодня сервильнейшая «Комсомолка» невозмутимо ставит тайную вечерю на разворот: кто пел, кто что ел, кто в чем был. Какие-то и фотки – любительские, сделанные из-под полы! – и приглашенный эксперт по свадебным платьям рассказывает на колоночку, из какой коллекции это, в каком бутике куплено и за какие деньги. В мастерской бренда в Лондоне. Хм. Если она приезжала мерить платье, то чего ж не зашла? По-родственному!..
Все это грустно, вернее, смешно, и Алекс смеется со стороны, потому что на ком женится отец – это его частное дело. Гораздо более частное, чем вполне резонные, впрочем, отцовские же вопли: «Мне плевать, с кем ты трахаешься!» – на самом деле отец выразился покрепче – под сводами барвихинского дома много лет назад. Да. У каждого своя жизнь. За это и спасибо, папа.