– Что с тобой?! – воскликнула она.
Она не спала, а с испугом смотрела, как я гляжу сквозь неё. Её крик вернул меня, зрачки сузились, и я увидел, что она мила, на её щеках играл румянец, и соски грудей игриво смотрели мне в нос. Отогнав страшное наваждение, я обхватил её и принялся любовно иметь, что есть мочи. День так и прошел – на кровати, в ванной и на кухне.
Вечером она неожиданно вспомнила, что у неё в сумочке пригласительный билет для двоих на выставку миниатюр.
Мы успели за полчаса до закрытия.
В пустой на первый взгляд комнате была спрятана удивительная коллекция: караван верблюдов, бредущий в игольном ушке; муравей в десятки раз меньше спичечной головки и держащий в лапках серебряный ключик и замочек; такая же невидимая невооруженным взором блоха, скачущая в золотых подковках. В стеклянных саркофагах лежали и рисовое зернышко, исписанное словами из Евангелие, и томик «Евгения Онегина величиной с это рисовое зернышки.
Среди еле заметных чудес я вдруг почувствовал себя таким же маленьким чудом, сотворенным на маисовом зернышке, и судьбу мою не разглядеть даже через микроскоп. Жизнь на Земле предстала предо мной таинственным сгустком хитросплетенных судеб, и тот, в чьих руках находятся концы этих нитей, с поразительным хладнокровием пускает нас в ход, словно овощи на салат.
– Скажи, тебя не охватывает страх и безумие, когда стоишь одна перед холодной бездной жизни? – спросил я. – Когда она, не красуясь, встает в самом мрачном наряде?
– Нет, – сказала она. – Я на редкость здравомыслящий человек. Для меня все эти холодные бездны и мрачные наряды – игры разума.
Я принял это как насмешку. Кто же устоит перед холодной бездной?
Возвращаясь, мы купили вина и стали пить его прямо в дороге, хихикая и щиплясь. Дома мы разгоряченные набросились друг на друга прямо в прихожей. Нами овладела страсть, мы воплощались друг в друге, словно безумные божества, нашедшие своё отражение и пытающиеся слиться с ним. Если бы в этот момент мы слились в одно существо, то все многоэтажное здание под нами рухнуло бы в тартарары от вопля нашего торжества. А родившийся двуглавый монстр стартовал бы прямиком в другую галактику к созвездию Жирафа.
До утра мы искали лазейки в наших телах. Можно сказать, это была незабываемая ночь. Но это была всего лишь мокрая воспаленная вечность, искромсанная бритвами горячих тел.
Утром, поссорившись из-за пустяка, мы расстались.
Проходили дни, мы то теряли друг друга, то находили – и это опустошало нас. Однажды она так и сказала, что в нашей любви нет обмена энергиями, каждый старается прихватить побольше. Мы встречались от случая к случаю. Иногда не виделись неделями. Она ездила в гости к своим прежним любовникам, а я гулял с хулдрами, не веря, что в моей жизни есть что-то, чего не коснулось семя лжи.
В следующий раз она пришла сама. Обрадовавшись её приходу, я сбегал за вином. Пока я готовил ужин, она спокойно сидела в кресле и со смехом рассказывала о своей новой работе. Она торговала надгробиями и памятниками.
– В нашей конторе живет привидение, это так ужасно. Я не могу долго оставаться там одна. Говорю об этом хозяину, а он думает, я на что-то намекаю, и пристает ко мне. А он, фу, жирный и противный.
– Пусть держится от тебя подальше, – сказал я, кромсая ножом лук.
– Представляешь, с утра до вечера хожу среди каменных плит, а на них имена и даты жизни.
– Так и самому недолго стать привидением, – слеза скатилась по моей щеке.
– Работа близко от дома, платят немного, зато можно читать целый день.
– Что читаешь?
– Никакой художественной литературы, – многозначительно заявила она, – только конспекты с лекций Хосе Аргуэльяса.
– Ммм, – уважительно промычал я. – И что там?
Читая лекцию о солнечном календаре майя, она потихоньку накачивалась вином.
Когда я подавал ужин, её глаза блестели, словно две звезды Антарес. Я забеспокоился, когда она, расплескивая, налила себе полную кружку вина и, не обращая на меня внимания, выдула половину. Опьянев, она стала дико смеяться. У меня смеяться не получалось, я наблюдал, как разум покидает её. Черты лица стали, как у больной лихорадкой, зрачки по-кошачьи расширились, и вдруг она ударила меня по губам и завизжала, что есть мочи. Наверняка уши заложило у соседей за стенкой и этажом выше.