— Помоги же мне, помоги! Ох, спасибо тебе, малец! Спас старуху…
Она крепко его держала. Тому никак не удавалось вырвать руку.
— О-хо-хо… Я еще вчера вечером упала. Думала, так и помру здесь. Шла себе, а потом… том… том… И тут ты. Там… В том…
Что она сказала? Том? Откуда она знает, как его зовут? Он почувствовал, как у него на голове зашевелились волосы. Откуда она может знать его имя? Не иначе колду…
— Я пить хочу. Помоги мне.
— Сейчас схожу за водой, мадам. Только отпустите меня, а то я не смогу принести вам воды.
Она замерла в нерешительности:
— Но ты ведь вернешься, да?
— Да, конечно! Сразу вернусь.
— Точно?
— Ну конечно точно.
Она его отпустила. Он тут же отпрыгнул в сторону, успев поймать ее умоляющий взгляд.
Том побежал. Сейчас, твердил он себе, принесет ей воды, а потом сразу уйдет. Он вошел в дом. С порога ему в нос шибануло застоявшейся вонью кошачьей мочи. Он огляделся по сторонам. Рядом с потухшей печкой спал, свернувшись, старый пес. Подойдя поближе, Том увидел, что между лапами собаки устроился такой же старый, облезлый кот. Два старика, которые греют друг друга…
Он прошмыгнул мимо них, взял со стола стакан, наполнил его водой из-под крана и снова направился к двери. Они даже не пошевелились. Том наклонился посмотреть. Да нет, оба живы, оба дышат. Только, наверно, глухие, что один, что другой.
Еще он заметил, что они дрожат — видно, от холода. Том подкинул в печку поленьев, разжег огонь. И со стаканом в руке пошел в огород. На улице уже почти совсем стемнело. Он с трудом нашел дорогу.
— Где вы, мадам?
— Здесь, малыш. Здесь.
Он дал ей попить. Вроде бы она немного успокоилась. Больше не пыталась вцепиться в него своими скрюченными пальцами, и глаза уже не казались такими выпученными. Том ее больше не боялся.
Какое-то время она всматривалась в него.
— А ты хороший мальчик.
Он, смутившись, отвернулся в сторону:
— Послушайте, я не уверен, что сумею в одиночку дотащить вас до дома. Придется пойти поискать кого-нибудь еще.
— А если в тачке?..
— Ладно, попробую, — вздохнул Том.
Старушка была совсем маленькая и легкая как перышко, но Том все равно с ней намучился. Потому что пахло от нее просто ужасно. Ух, как же ему не хотелось к ней прикасаться. Особенно сзади, там, где у нее вся юбка промокла. Ну конечно, если она тут пролежала со вчерашнего вечера и не могла сходить в туалет, вполне естественно, что наделала в штаны. Она же не виновата, внушал он себе. Но все равно было ужасно противно. Будь здесь Джос, она бы знала, что делать. По работе ей часто приходится ухаживать за всякими немощными и мыть их тоже. Иногда она со смехом рассказывает про стариков, у которых работает. Если честно, ничего смешного в этих рассказах нет. Но Джос любит поиздеваться над другими, есть у нее такая привычка.
Том нашел кусок брезента и прикрыл им старушку. Ему удалось взгромоздить ее на тачку и в один присест докатить до двора. Он присел на ступеньки крыльца передохнуть. Умаялся.
Из дома проникало немного света, и он сумел разглядеть, что бабулька еще старше, чем он думал. На вид ей лет сто, не меньше. Еще помрет прямо здесь, у него на глазах, мелькнула мысль. От старости. Или от голода… Она такая тощая. Он пулей влетел в дом, нашел на столе черствую краюшку, вернулся и протянул хлеб ей. Она с жадностью потянулась к ней ртом, но не смогла откусить ни кусочка.
— Надо в воде размочить, чтоб стал помягче. А то я, кажется, где-то зубы посеяла.
Она хихикнула, и Том удивленно воззрился на нее.
— Да вставную челюсть… Наверно, в огороде потеряла.
— А, так вы хотите, чтобы я…
— Да ладно, не волнуйся, обойдусь пока как-нибудь.
Том сделал для нее хлебную кашицу. Она заглотила ее в один миг. Но еще с полным ртом вдруг вскинулась:
— А мои ребятишки? Видел их?
— Вы про собаку с кошкой? Спят у печки. Послушайте, мадам, я сейчас попробую вкатить тачку в дом, хорошо? Там вам будет теплее.
Он отправился искать доску, чтобы соорудить мостик. Старушка сидела в тачке и тихо бормотала себе под нос:
— Думаешь, они прибежали бы посмотреть, что со мной? Ничего подобного. И лапой бы не пошевелили. Спорю, они даже не заметили, что меня дома нет. Поганцы такие… Жива я еще или померла, им все равно. Проголодались, бедные. Старые они у меня, такие старые, что уже ничего не соображают. Вот беда-то…
Том вернулся, уложил доску, собрался с силами и вкатил тачку с бабулькой на середину кухни. Подвез ее поближе к печке.