Из детективов тот был единственным, у кого на столе громоздились два монитора, предоставленные по специальному запросу капитана Бейли. Сейчас на них было открыто по меньшей мере пять разных окон, и он лавировал между ними, щелкая по ссылкам и попеременно вглядываясь в оба экрана.
От вида Митчелла, мастерски делающего свое дело, у Джейкоба закружилась голова. То, что никто не умеет заниматься поиском в Сети и сопоставлять ссылки лучше, чем Лонни, являлось хорошо известным фактом. Менее известным фактом было то, что Джейкоб едва умел заходить в свой почтовый ящик, и даже это давалось ему не без труда.
Свою отсталость Купер осознавал, как и то, что технологии в его работе ушли далеко вперед и стали важнее, чем когда-либо. Недалек тот день, когда для детектива недостаточно будет лишь умело вести допрос и обладать острым чутьем. А когда он настанет, то его, старикана, непременно попросят освободить место за письменным столом. Он тяжело вздохнул. Пора начинать обзванивать людей.
Себе Джейкоб оставил самую тяжелую миссию: созвониться с друзьями и родственниками Тамэй и Кендел, расспросить их, выяснить, знает ли кто-нибудь о незнакомце, который к ним подкатывал; не жаловался ли кто-то из них на преследователя в Сети или в реальной жизни. В случае с Тамэй ему предстояло разговаривать с людьми, только что потерявшими любимого человека. В этих разговорах будет много горя и гнева, и он знал, что закончит свой день усталым и печальным.
Впрочем, служить детективом никогда не было легко.
Джейкоб жевал кусочек пиццы, держа его перед собой, и бездумно таращился на телефон. Он провел на нем три часа без перерыва, и уже был измотан и подавлен. Семья Тамэй пребывала в полном шоке, и разговор с ними действовал ему на нервы. Друзья тоже находились на разных стадиях потрясения и горя. Позже они все разозлятся и начнут наперебой требовать, чтобы убийца предстал перед судом. С гневом сладить можно. А вот горе — оно, конечно же, пробивает психику.
— Я… насчет телефонов, — осторожно напомнила Ханна, стоя рядом с ним.
Джейкоб повернулся к ней.
— Что?
— Я обзвонила дюжину мест по округу, где продаются одноразовые телефоны, и ответ везде примерно один и тот же. Номера заранее не выдаются. То есть клиент может сам ввести собственный номер, чтобы заменить ранее выданный. Проверила затем в интернете и поняла, что любой человек может купить телефон, и ему его доставят на любой адрес в течение суток. Затем поговорила с агентом Манкузо, и она сказала мне почти то же самое — что они проведут свое собственное расследование по номерам, которые я ей дала, но в ее голосе не звучало особого оптимизма. Сомнительно, что эти номера нас куда-то выведут.
Джейкоб кивнул. Информация не удивляла. Он уже и так знал бо́льшую часть того, что она скажет, но никогда не мешает перепроверить.
— Ладно, — сказал он. — Пожалуй, настал черед белых досок.
Лицо Ханны просветлело.
— Левая доска, — Джейкоб указал рукой, — места преступлений. Схемы, карты, можно прилепить на скотче несколько оперативных снимков… Надо, чтобы мы вникли, как он выбирает эти места. На правой доске — временны́е параметры, как можно более детализированные и подробные, с разбивкой. Точное время отправки сообщений, установленное время смерти, когда было обнаружено тело… все, что приходит на ум.
— А на третьей доске?
— Флипчартом займусь я. На одной стороне будут подробно представлены жертвы. Фотографии, основные детали, непосредственные знакомые… Другую сторону доски будут занимать наши подозреваемые.
— А они у нас что, есть?
— Пока нет, — разочарованно ответил Джейкоб, — во всяком случае, прямых. Но, надеюсь, к концу дня что-нибудь появится.
Ханна кивнула и пошла к левой доске. Джейкоб тем временем отправил несколько фотографий жертв на принтер и встал рядом, наблюдая, как из зева машины постепенно выходят лица убитых женщин. Все такие молодые… Он тяжело вздохнул.
— Детектив Купер? — послышался сзади резкий голос. — Как продвигается расследование?
Джейкоб обернулся. Шеф полиции Вероника Догерти была поразительной женщиной, одновременно вызывающей восхищение и ужас. Кроме того, она была хорошо известна своим уникальным языком тела, нередко предупреждающим о близящейся вспышке гнева. Когда подносила руки к своим кудрям, распушая их, это означало, что пора переходить к сути. Короткие кивки подразумевали, что ее терпение истощается. Ну а если поднимала брови, то собеседник обычно был обречен. В данный момент Догерти стояла, сжимая левой рукой запястье правой, что означало: ей крайне желательно слышать хорошие новости.