— Я не думаю, что мы можем ужиться вместе, — добавила Полин, внося ясность. Бить так бить. — Мы слишком разные, Митчелл. Так больше длиться не может.
— Но ведь длится же, — озадаченно произнес он.
— Нет, — ответила она. — Для кого-то, но не для меня.
Митчелл стоял абсолютно ошеломленный; Полин уже не в первый раз дивилась, как человек, профессионально выслеживающий преступников, анализирующий мельчайшие улики, может быть так откровенно слеп.
— Я… не понимаю, — вымолвил он. — Нам надо об этом поговорить.
Полин покачала головой; горло сжало так, что слова отказывались выходить наружу. Да и поздно уже для разговоров. Говорить следовало месяц или три недели назад, когда она ощутила, что больше не счастлива, что ей многое давно уже в тягость. Но его никогда не оказывалось рядом; он вечно был на работе, занятый преследованием очередного маньяка, а она оставалась одна, наедине со своими мыслями. И даже когда они в последнее время разговаривали, то всегда лишь по его делам. Что ни разговор, то непременно с грязным налетом всех этих убийств, извращений, наркомании, проституции, наркодилерства, домашнего насилия… Когда-то по наивности Полин искренне считала, что люди исполнены красоты. Но невинность с наивностью прошли, и теперь она знала и чувствовала иное.
— Полин, — проронил Митчелл. — Я люблю тебя. И хочу, чтобы у нас все наладилось.
Его глаза полны были невысказанной печали. Но не той, которая видится в его глазах другим и которую он называл «плодом ухода за бровями». А настоящей, подлинной утраты, исказившей мукой его лицо. И Полин почти уже готова была смягчиться, пойти на компромисс — может, им вдвоем стоит походить на семейную терапию, больше времени проводить вместе…
Но ведь поезд уже ушел? К тому же над этим разговором нависала еще и третья сторона. Пусть это будет «некто».
С Полом они познакомились на работе. Он проводил у них рутинный аудит, бликуя идеально белозубой улыбкой. С Полин он начал флиртовать — и спросил, как ее зовут. А когда та ответила, расхохотался и сказал, что продолжать разговор нет смысла. Быть вместе им не суждено. Супружеская пара с именами Пол и Полин обречена при любых обстоятельствах. Ей нравилось, как он смеется, как шутит по любому поводу, ничего не принимая всерьез. Считать себя изменницей Полин не считала, но в перспективе с Полом такое наверняка могло произойти, при всем ее самоконтроле. И она пришла к решению.
— У нас ничего не сложится, — сказала Полин, и по ее щеке скатилась слеза. Удивительно, что из их запаса оставалось еще хоть что-то. До этого она проплакала весь день, просматривая у себя на ноутбуке их фотографии и собирая вещи. Полдюжины писем с попыткой объяснить чувства полетели в корзину, скомканные и недописанные.
Между тем лицо Митчелла изменилось; неизъяснимо печальные глаза зло сузились, челюсти сжались.
— Ну и проваливай, раз такое дело, — процедил он.
И она ушла.
Глава 19
Для Дженис Хьюитт горячий душ после воркаута был, пожалуй, любимым временем суток. Ощущение упругого напора горячей воды на утомленных мышцах уверенно превосходил любую другую радость бытия. Вот почему она имела обыкновение блаженствовать под душем минут по двадцать, а иногда — когда день выдавался реально непростым — то и все полчаса.
Но всякий душ рано или поздно заканчивается. Она с легкой грустью выключила воду и вышла, завернувшись в полотенце. Пройдя в спальню, подошла к кровати, где уже ждала приготовленная чистая одежда. На ночном столике помигивал телефон; Дженис подняла его и посмотрела на дисплей, уже протягивая другую руку за нижним бельем.
Рука непроизвольно застыла.
Ее ждало сообщение с неизвестного номера: изображение большой бензопилы на маленьком столике. Внизу всего два слова: «Скоро увидимся».
Она огляделась с колотящимся сердцем. Дверь спальни была приоткрыта, и через нее просматривался коридор. Дженис отошла в сторону, прижавшись спиной к стене, чтобы видеть его весь. Движения там не наблюдалось. Она снова глянула на изображение — убедиться, что все правильно поняла, — и набрала 911.
Звонок не прошел. Попробовала еще раз, с тем же результатом. С телефоном было что-то не так.
С неровным дыханием Дженис медленно, бочком выбралась из спальни и двинулась по коридору к входной двери. Все это время она оглядывалась по сторонам, выискивая малейшие признаки движения. Все тело было напряжено, как струна, готовое сорваться с места. Подобравшись к входной двери, Дженис осторожно приникла к глазку. Взгляд охватывал пустую площадку многоквартирного дома. С минуту она колебалась, после чего отперла дверь и потянула ее на себя.