И впрямь собственно конституционно-правовое значение политической формы в России несколько преувеличено. Вряд ли можно всерьез утверждать, что парламентская республика демократичнее президентской, и наоборот. Как показывает мировой опыт, в рамках обеих моделей — и президентской, и парламентской — всегда можно создать адекватную форму свободного народного представительства со встроенным эффективным разделением властей. В то же время любую политическую форму можно выхолостить до пустой оболочки авторитарной и даже тоталитарной системы. Нелишне напомнить, что СССР был формально парламентской республикой. Более важным в практическом смысле является вопрос интеграции всей исполнительной власти, включая президента, в систему разделения и баланса властей. Так в чем же тогда дело?
Дело в специфике России, в особенностях ее политической истории, культуры и традиции. Нередко чисто механически говорят о современной России как о президентской республике. Это, мягко говоря, большое преувеличение: она не только не президентская (несмотря на наличие в ней президента), но и в точном смысле не республика. За последние сто лет ни один руководитель российского государства не пришел к власти путем полноценных и действительно демократичных выборов (победа Ельцина в июне 1991 года была одержана на выборах регионального масштаба внутри Советской империи).
История России в XX веке чем-то похожа на историю Рима эпохи «солдатских императоров»: в большинстве случаев несменяемые диктаторы либо правили страной до своей смерти, либо теряли власть в результате государственных переворотов. Иногда первое и второе совмещалось. Таким образом, самодержавие было и остается доселе единственной политической формой, естественной для России. Точнее, это и форма, и содержание одновременно. И это, как писал первый «красный царь» Ленин, объективная реальность, данная нам в ощущениях. Отношение к этой реальности — главный вопрос будущего России и главный же политический водораздел.
Вопрос стоит так: готовы ли мы ломать эту устоявшуюся русскую самодержавную традицию бескомпромиссно, даже через колено, или мы все-таки, несмотря на все демократические лозунги, в глубине души хотим остаться в парадигме поисков доброго царя, который одарит Россию свободой? Выбор президентской модели даст больше простора для срабатывания в будущем «врожденных самодержавных инстинктов» российской политической культуры, оставит власти гораздо больше путей отхода от демократических преобразований, чем выбор парламентской модели.
Вот та главная и единственная причина, по которой я считаю парламентскую республику для России моей мечты более предпочтительной. Мы слишком много раз экспериментировали с персоналистскими моделями власти, и поэтому сегодня надо просто «резать к чертовой матери, не дожидаясь перитонитов». Сколько бы раз мы ни собирали из деталей лего российской политической системы, у нас всегда получалось как в старом анекдоте о рабочем, который выносил с завода запчасти от разной мирной продукции, но, когда собирал их дома, у него почему-то все время выходил только автомат Калашникова. То есть сколько ни собирай президента России из конституционных деталей — всегда выходит царь.
Хотя президентская республика обычно противопоставляется парламентской, учитывая существование множества промежуточных президентско-парламентских форм, ухватить их сущностное различие не так уж просто. В конечном счете речь идет о глубине разделения властей и его конкретной конфигурации. В разделении власти в рамках парламентской республики есть некое «дополнительное измерение» — властный водораздел внутри исполнительной ветви власти, ее разветвление на главу государства и главу исполнительной власти.
Итак, в парламентской республике появляется дополнительное измерение демократии. Причем это деление внутри исполнительной вертикали может быть очень разным. Глава государства может быть чисто номинальной фигурой (вроде английской королевы, как в современных конституционных монархиях), может тем не менее играть определенную политическую роль арбитра (как в современной Италии), а может и осуществлять важную и даже определяющую часть властных полномочий (как во Франции — особого рода президентско-парламентской республике). Никакого общего правила или стандарта в этом вопросе не существует.
Выбор конкретной модели парламентской республики — это центральный вопрос перспективного конституционного строительства. В значительной мере создание эффективной модели есть проявление высокого искусства конституционного творчества. Все успешно работающие модели возникали на стыке творческой интуиции и глубокого знания особенностей национальной культуры.