Паршиво, если в твою жизнь лезут люди, которых знаешь, но когда в судьбу вмешивается незнакомый бас-гитарист с дешевыми понтами, это вообще невозможно стерпеть.
То есть я хочу сказать, что, если бы ушел из театра когда положено, я бы не встретил ее. Но я не ушел, а торчал у столов со жратвой, ел чипсы с зеленым луком и ожидал своей очереди репетировать, когда в комнату, словно танцуя, вошла Элиза с Лорингом, который умудрялся окружать ее одновременно со всех сторон. Они не сразу заметили меня, потому что были слишком заняты разговором, таким интимным и оживленным, что я подавился чипсами.
За ними шел Дуг и еще какой-то парень с фотоаппаратом. Дуг помахал мне. Наверное, он хотел меня отвлечь, но я не мог оторвать глаз от Элизы. С черной вязаной шалью на плечах, опущенным подбородком и глазами, смотрящими в небо, она была похожа на сокола, собирающегося расправить крылья и взлететь.
И все мои силы ушли на то, чтобы не упасть на колени, не разреветься, как урод, которым она меня всегда называла, и не умолять ее убежать отсюда со мной. Я сам не верю, что признаюсь в этом вслух. Я стоял у стола, она посмотрела на меня этим своим взглядом, и, клянусь Богом, я хотел только одного – схватить ее руку, прижать к своей груди и сказать: «Давай уйдем отсюда к черту». Я даже был согласен уехать на метро. Я не шучу. Я был готов доехать на метро до Хьюстон-стрит, чтобы доказать свою любовь. А если бы она отказалась, я бы похитил ее и держал в заложниках до тех пор, пока она не согласится.
Но потом Лоринг обхватил ее за талию, а она взяла его за руку, и я пришел в себя.
NB: Прошлого больше нет. Не пытайся вернуть его.
Я так и стоял в комнате отдыха и чувствовал, как раз за разом падает и разбивается сердце, а потом ко мне подошел Дуг, обнял за плечи, и мне на минуту показалось, что он мой отец. И это было приятно, но я сразу же вспомнил, что в этом случае Лоринг был бы моим, черт подери, братом, и Элиза – тоже практически родственницей, фантазия приобрела сходство с трагедией Шекспира, и я ее прогнал.
Дуг сказал, что я хорошо выгляжу, и я заявил, больше для Элизы, чем для него, что бросил курить. Три недели без никотина. Еще я рассказал ему, что начал бегать. И видел, что Элиза не верит ни одному моему слову.
Дуг спросил, какую песню я выбрал. Он все еще пытался отвлечь меня. Я ответил на его вопрос как можно громче, а фотограф, чье имя я не запомнил, сказал, что «День, когда я стал призраком» и его любимая.
– Какое совпадение, – сказал я. – Подружке Лоринга она тоже нравится. Правда ведь, лживая сука?
После этого небольшого взрыва эмоций Лоринг вышел из комнаты, бросив на меня взгляд, исполненный царственного презрения. Я не огорчился из-за его ухода, но его манера высоко поднимать голову и изображать оскорбленную невинность не добавила мне спокойствия.
Лоринг оглянулся на Элизу, ожидая, что она поспешит за ним, но она была слишком занята, прожигая меня взглядом.
Дуг покашлял.
– Бонни Рейт сказала мне как-то, что совпадения – это Бог, действующий анонимно.
Элиза фыркнула на это и сказала Дугу, что увидится с ним позже. И ушла. Не знаю, о чем я думал, но, прервав разговор с Дутом, я почти побежал за ней.
Путешествие быстро закончилось перед дверью с именем Лоринга. Я долго стоял, собираясь постучать, но в конце концов развернулся и ушел. Слишком поздно. Решение принято, и мне совсем ни к чему, чтобы Элиза со своими задумчивыми соколиными глазами опять все перепутала.
И хотя внутренний голос говорит, что я должен лично попрощаться с ней, я точно знаю, что мне не хватит на это сил.
Когда я пришел в театр сегодня, я сразу прошел в предназначенную мне комнату. Не сомневаюсь, что у Лоринга гримерка побольше. Моя была размером с сортир и выглядела как кладовка для ненужных вещей. На вешалках за моей спиной висели костюмы для какого-то вестерна, шляпы с полями и кобуры с бутафорским оружием. Я надел кобуру, попробовал быстро выхватить кольт и понял, что ковбой из меня хреновый.
Я еще не снял кобуру, когда пришел парень по имени Рик и притащил мне складной стул, ведро со льдом, две бутылки пива и одну воды.
– Крутой ремень, – сказал Рик, и я не ответил ему.
Слышишь щелчок? Это я запер дверь. И не открою ее до тех пор, пока не пойду на сцену, потому что Элиза где-то близко и я не хочу рисковать.
Минут через десять за мной придет Рик. Я думаю, что на сцене я буду в порядке, но сейчас меня трясет так, что пришлось сесть.
Вот что странно. Сейчас я буду выступать перед публикой, вероятно, последний раз в жизни, и моя карьера закончится той же песней, с которой начиналась. Такое вот символичное совпадение. Где-то даже поэтичное.