Элиза достала небольшой клочок бумаги, на котором было написано: «Если хочешь меня – прилети и возьми».
– Урод!..
Кода
Любовь и искусство: две вещи, которые могут воскресить
Я вошла в аэропорт имени Кеннеди с глазами, завязанными плотным шерстяным шарфом.
Майкл нес мои вещи, Вера держала меня за руку.
Я была солдатом, которого ведут на линию огня.
Жанной Д'Арк по дороге на последнее барбекю.
– Элиза, – прошептала Вера, – люди смотрят.
– Наплевать. Пусть думают, что я слепая.
– Если ты слепая, зачем тебе шарф?
Вера довела меня до стойки регистрации, и я слышала, как Майкл продиктовал мое имя и номер рейса женщине за стойкой. По голосу я решила, что она похожа на добрую волшебницу Глинду. Я представила себе, что на ней тюлевое розовое платье и большая золотая корона, и мне стало спокойней.
– Можно мне место у окна? – Я держала паспорт в протянутой руке, пока Глинда не взяла его. – Я знаю, что у прохода безопасней, но думаю, что мне придется время от времени выглядывать наружу.
Глинда сказала, что мне повезло. В первом классе оставалось единственное место у окна. И на короткое мгновение я почувствовала прилив храбрости.
Глинда отдала Майклу мой посадочный талон.
– Посадка начнется через сорок пять минут, – сказала она. – Но чтобы пропустить вас, я должна взглянуть на ваше лицо.
– Элиза, – потребовал Майкл.
Я на полсантиметра приподняла повязку, чтобы Глинда могла убедиться, что именно меня видит на фотографии в паспорте. Она успокоилась, а я – нет. Она совсем не была похожа на добрую волшебницу. У нее были резкие черты лица и масса мелко вьющихся жестких волос.
Я опять опустила повязку на глаза и с эскортом направилась к выходу в зал отправления. Мы шли очень медленно, а потом Майкл вообще остановился.
– Полицейский контроль, – сказал он. – Тебе придется это снять.
Я развязала шарф, а когда открыла глаза, мне показалось, что я стою у входа в торговый центр. Вокруг была масса магазинов и закусочных, и меня немного беспокоила только большая машина, через которую я должна была пройти, чтобы доказать, что у меня нет оружия.
Мы встали в очередь, которая медленно продвигалась вперед. На полпути Майкл обнял меня за плечи.
– Пора прощаться. Дальше проходят только пассажиры.
Я выскочила из очереди, и Майкл предупредил парня за мной, что я сейчас вернусь. Я сразу же начала задыхаться. Не только от страха, но потому, что внезапно поняла, что сейчас останусь один на один с массой важных вопросов, на которые придется ответить и про которые я не вспоминала до сих пор из-за нереальности всего произошедшего за последние дни.
По совету Майкла я сказала Берку и Квинни, что уезжаю в Европу, чтобы «найти себя» и еще какую-то чушь в этом роде. Но ни с Майклом, ни с Верой мы не обсудили даже того, как и когда будем связываться, и будем ли вообще.
– Мы ведь еще увидимся, да?
Майкл улыбнулся.
– Конечно. Не сразу, но увидимся.
Я обняла Веру, и мы обе разревелись. Через мгновение Майкл тронул меня за плечо.
– Тебе надо идти.
У него тоже были мокрые глаза, но он старался выглядеть бодро.
– Спасибо, – сказала я, как можно теснее прижимаясь к нему.
Когда я ослабила объятие, он подтолкнул меня к моему месту в очереди.
– А что, если у меня не получится? Дойду до самолета и не смогу зайти внутрь?
– Ты сможешь, – уверил он меня.
Я прошла через металлодетектор без происшествий, забрала свой ручной багаж с ленты и остановилась, чтобы в последний раз взглянуть на свою семью.
– Иди, – сказал Майкл.
– Сначала вы.
Майкл с Верой без улыбки помахали мне, я помахала в ответ. Потом Майкл обнял Веру, они повернулись и ушли.
По дороге к выходу на посадку я держала голову низко опущенной и передвигалась крошечными шажками. В зале выбрала место, с которого не могла видеть самолетов, а только помещение аэропорта и пассажиров. Я разглядывала их и, чтобы отвлечься, старалась разгадать их маленькие секреты. Мимо прошел летчик с прямой спиной и в наглаженной форме. Дети бегали друг за другом вокруг стульев. Бизнесмены расхаживали по залу, прижав к ушам мобильные телефоны. И никто нисколько не беспокоился за свою жизнь.
Я старалась убедить себя, что ничем не отличаюсь от всех этих людей.
Дыши, напомнила я себе.
Каждый раз, когда взлетал самолет, раздавался рев, от которого вибрировали стены и пол. Девятью взлетами и девятью приступами тошноты позже служащий аэропорта средних лет со смешным тонким голосом, набрав на пульте код, открыл ворота и фальцетом объявил, что пассажиры с детьми, инвалиды, а также пассажиры первого класса приглашаются в самолет.