Колеса оторвались от земли, и я осознала, что нахожусь в воздухе.
Мне казалось, что я сплю.
И что желудок летает где-то над моей головой.
И я боялась, что меня опять вырвет.
А потом случилось что-то удивительное.
Я услышала музыку.
Сказать, что Элиза оказалась трудным пассажиром – это, черт подери, ничего не сказать. Во время взлета я уже начал думать, что совершил большую ошибку. Что, наверное, надо было купить билеты на белый океанский лайнер, спокойно сидеть в баре, потягивая напитки, гулять по открытой палубе, играть в настольные игры и таким образом избавить себя от кучи проблем. Она стала совершенно неуправляемой. Как сумасшедшие резиновые шарики, которые продаются в автоматах и стоят двадцать пять центов. Ты кидаешь такой – не надо даже кидать, достаточно просто уронить – и он начинает летать справа налево, и сверху вниз, и по диагонали, рикошетя от всех поверхностей, до тех пор, пока ты его не изловишь и не засунешь в какой-нибудь, черт подери, ящик. Примерно так вела себя Элиза первый час полета. Несмотря на то что она была максимально туго пристегнута ремнем к своему креслу, я только и успевал ее ловить.
А еще она, как тисками, сжимала мои пальцы, и мне приходилось часто менять руку. Иначе я никогда больше не смог бы играть на гитаре.
Тем не менее я помнил, что постоянно должен стараться ее развлечь, отвлечь и, главное, заставить забыть, где она находится.
Сначала я попробовал петь. Начал в тот самый момент, когда мы взлетали. Мне хотелось исполнить «День когда я стал призраком» из-за его явной уместности а также и из сентиментальных соображении, но эго был бы слишком очевидный выбор, поэтому я остановился на «Shadows of the Night» Пата Бенатара. И. хотя Элиза и была смертельно перепугана, я увидел мурашки у нее на руках.
К сожалению, мне удалось успокоить ее только на то время, пока не убрали шасси. После этого у нее начался очередной приступ паники. Тогда я изменил тактику. Я сообщил ей, что эрекция все еще никуда не делась – и это было правдой – и предложил проверить, набросив на колени одеяло.
Все-таки все дело было в ее. черт подери, штанах. И в том, что я провел несколько месяцев исключительно в компании увлажнителей и бесплатных порно-сайтов.
– Пол, – застонала она, – ради бога, потом.
Я в тысячный раз попросил ее не называть меня Полом. И еще попросил поцеловать меня, что она и сделала. Это оказалось удачной находкой. Поцелуи – это прекрасный отвлекающий фактор, и ими можно заниматься неограниченно долгое время. Я решил не прерываться до тех пор, пока она сама не остановится или пока на табло не погаснет надпись «пристегните ремни». Последнее случилось раньше.
Я держал ее лицо руками и не мог поверить, что она на самом деле со мной. Я сказал ей:
– Ты очень храбрая.
А она ответила:
– Я не храбрая. Я влюбленная.
Как будто это не одно и то же.
Потом я показал ей на небо.
– Смотри. Ты это сделала. Ты летишь на высоте тридцать девять тысяч футов и все еще жива и даже целуешься.
Тут на нее опять что-то нашло на некоторое время, но потом она успокоилась, посмотрела в иллюминатор и, наверное, действительно что-то там увидела, потому что на лице у нее появилось подобие улыбки.
Не могу сказать, что остаток полета прошел совершенно спокойно. При самом незначительном толчке Элизе казалось, что мы уже падаем в океан. При любом изменении высоты она первым делом хваталась за гигиенический пакет, а когда слышала какой-нибудь непонятный шум, подпрыгивала и спрашивала у меня, что это такое, как будто я был главным экспертом по авиационным технологиям. Мне приходилось выдумывать всякий бред. «Что ты испугалась?» Они элементарно деблокировали спойлера» или «Ах, это?» Так это же просто вертикальный стабилизатор». Смешно, что хотя она на порядок больше меня знает про авиацию, она ни разу не уличила меня в бессовестной лжи.
Сначала Элиза наотрез отказалась от еды, но передумала, когда наша дружелюбная стюардесса Вики подкатила к нам тележку с десертами и сказала, что мы сами можем составить композицию из мороженого, фруктов и прочего.
Все-таки первый класс – это единственный достойный способ путешествовать, если ты мертв и еще не истратил большую часть аванса.
Элиза выбрала ванильное мороженое с карамельным соусом, взбитыми сливками и вишнями, а меня попросила взять шоколадное с горячей помадкой и зефиром. Она сказала, что в этом случае мы поделимся и вкусы не будут повторяться. Правда, она оказалась не особенно, черт подери, щедрой. Она дала мне попробовать полложечки своего мороженого, после чего съела половину моего.