*****
Черчесов сказал мне дать окончательный ответ 18 октября, я пообещал — и сделал это. К моему сообщению он отнесся нормально. Правда, мне не совсем понятно, почему клуб это сразу вынес в прессу. Одно дело — предпринимать какие-то шаги по поиску замены, но говорить во всеуслышание, когда до конца чемпионата оставалось еще четыре тура… Не думал, что так будет. И когда мне позвонил папа и сказал, что все только это и обсуждают — неуютно стало.
Конечно, волновался, как все будет развиваться дальше. Немного удивился, когда меня, переполненного эмоциями после победы над Англией, не выпустили на матч с «Москвой» в стартовом составе. Но понимал, что тренер как-то должен реагировать на сложившуюся ситуацию. Тем не менее готов был выйти на поле в любой момент и сделал это. Наверное, не подвел, если мы забили еще один гол и выиграли…
Когда еще сидел на скамейке запасных, прямо перед ней Баррьентос ногой ударил Иванова по голове. Я попытался рвануться на поле, объяснить аргентинскому парню, что он виноват и нужно признавать свои ошибки. Удалили — уходи, а он выступать начал, да еще и симулировать. Я по этому поводу и возмутился. Но резервный судья меня не пустил. Может, и к лучшему.
Слова Черчесова о том, что ему не понравилась реакция болельщиков на мое появление, воспринял как признание того, что я вышел и помог команде.
А потом была игра в Раменском с «Сатурном», от которой меня отстранили прямо в день матча из-за опоздания на установку.
Понимаю: тренер был прав. Если я опаздываю на установку, это грубое нарушение, и наказание за него должно последовать. Станислав Саламович — человек принципиальный, строгий и справедливый. Не злой, а именно справедливый. Поэтому я его решение понял.
Почему опоздал? Игра в Раменском у нас была выездной, а до нее были две домашние. И перед ними установка начиналась в 11 утра. Здесь же — на пятнадцать минут раньше, и на это изменение в расписании я почему-то внимания не обратил. Меня «замкнуло», что установка — в одиннадцать. За мной зашел наш переводчик (Георгий Чавдарь. — Прим. И. Р.), но потом сказали, что все уже началось и лучше даже не пытаться туда заходить.
Говорили, что на той же неделе я не пришел еще и на медосмотр? Возможно, и это наложилось на решение Черчесова. Там, на мой взгляд, непонятно повел себя тренер по физподготовке (Тони Берецки. — Прим. И. Р.). Весь этот «медосмотр» состоит из 30 секунд, во время которых ты сдаешь анализ крови. Да, я пришел позже всех, но мы же в одной команде, и должны друг друга выручать. Но вместо того, чтобы взять у меня кровь, тренер по физподготовке вдруг сказал: «Все, у меня тренировка начинается. Мне надо идти». Как-то по-другому я представлял себе наши отношения…
Наверное, я должен был понимать, что моя ситуация заставит всех обращать на меня особенно пристальное внимание, и я не должен давать ни малейшего повода «зацепиться». А тут еще и команда, пока у меня были проблемы с пальцем ноги, выигрывала — у Нальчика, у «Химок»…
На следующий день после матча в Раменском я приехал в Тарасовку, но Черчесов не пустил меня на разбор. Возможно, в нем еще кипели эмоции, и он не успел остыть после игры, в которой, как потом выяснилось, мы потеряли «золотые» очки.
Но еще через день мы с главным тренером поговорили, и я сказал ему, что готов биться за команду до конца. Из того, что на матчи с «Ростовом», «Байером» и «Динамо» я вышел в стартовом составе, делаю вывод, что Станислав Саламович мне поверил.
На футболе — как в любой профессии: если ты откуда-то уходишь, это не означает, что вычеркиваешь из жизни людей с прежнего места работы. Конечно, если этих людей уважаешь. А к Черчесову я отношусь с большим уважением. Поэтому к словам тренера, что у меня есть номер его телефона, по которому я всегда могу позвонить, отношусь вполне серьезно. Надеюсь, и он будет вспоминать обо мне по-доброму.
А «Спартак» я никогда из своей жизни не смогу и не захочу вычеркнуть — где бы ни играл. Потому что часть себя вычеркнуть невозможно.
Заключение
ЖИТЬ ПО-СПАРТАКОВСКИ!
11 ноября в 11.30 утра футболисты «Спартака» вышли из жилого корпуса загородной базы в Тарасовке, чтобы отправиться в Лужники на последнюю игру чемпионата-2007 — против «Динамо».
Этот матч мог стать для красно-белых золотым — в случае, если бы «Зенит» не выиграл в Раменском. Во что, правда, учитывая наплыв в подмосковный городок VIP-персон питерских корней во главе с премьер-министром Виктором Зубковым, отчего-то верилось с трудом.
Но «Спартаку» в любом случае надо было брать свое. А потом уже надеяться на чудо.
Водитель спартаковского автобуса Матвеич нервничал.
«Что-то с воздухом, — тихо пояснил он. — Сколько раз я просил этот несчастливый автобус заменить! Как купили его в 2002-м, так мы ни разу с тех пор чемпионами и не стали…»
Автобус проехал от ворот базы 350 метров, затормозил — и, вместо того чтобы остановиться, покатился назад.
Дальше ехать было нельзя.
Запасного автобуса на базе почему-то не оказалось. До начала матча, который мог стать решающим, оставалось чуть больше двух часов…
На послематчевой пресс-конференции Станислав Черчесов нашел в себе силы для отличной шутки. Об автобусе он высказался так:
— Не выдержал гонки за чемпионство! Отсюда вывод: наступила определенность с первым трансфером межсезонья…
Лужниковский пресс-центр едва не рухнул от хохота. И уважением проникся тут же: не привыкли у нас, чтобы тренер, только что оставшийся без вожделенного золота, так держал удар…
Но вернемся на четыре часа назад.
Подъехал болельщик на джипе «Паджеро». Сразу разобрался в ситуации, предложил свои услуги. Его поблагодарили, но отказались. Это было бы уж слишком.
Выход был только один. Калиниченко и травмированный Быстров рассадили в свои машины большую часть основного состава — и тронулись в путь. Еще шесть машин — врача, тренеров, мастера по обуви и Бояринцева — в сопровождении «мигалки» отбыли в Лужники чуть позже. Слава богу, в воскресенье дороги были пустыми.
Доехали без эксцессов.
Если не считать одного.
В игре с «Динамо» Калиниченко получит тяжелую травму — разрыв крестообразной связки колена. Скорее всего, к часовой поездке за рулем прямо перед игрой это никакого отношения не имеет. Но — кто его знает…
Какой-то болельщик-острослов позже подметит разницу между «Спартаком» и «Зенитом». Последний присылает за своими болельщиками на решающий матч самолет, а у первого по дороге ломается автобус.
Да, на футбольном поле оба раза в чемпионате — сначала при Федотове, потом при Черчесове — «Спартак» обыграл «Зенит» с общим счетом 6:2.
Но было бы чудом, если бы клуб с такой организацией дела стал чемпионом.
И ведь не первый раз у «Спартака» случается транспортный казус. Осенью 2006-го по дороге на матч Лиги чемпионов с «Интером» красно-белые наглухо застряли в пробке на Садовом кольце. Им пришлось со здоровенными сумками на плечах перебраться в метро, где у людей глаза на лоб полезли от такого зрелища.
Тогдашний тренер вратарей Юрий Перескоков рассказывал мне:
— Пробежали от автобуса до «Сухаревской» метров триста, в холл заходим, а за билетами — очередь аж до выхода из станции. О том, чтобы в ней стоять, не могло быть и речи. Да еще и денег наличных почти ни у кого нет. Нашелся наш болельщик, подвел нас к контролеру, стал кричать: «Это же «Спартак»!» Милиционеры ошалевшие были, у одного фуражка набекрень. «Чего ты кричишь? — сказал он этому болельщику. — Я все вижу. Вот Ковалевски. А вот Йиранек…»
Болельщики в поезде сначала подумали, что это такой прикол, программа «Розыгрыш». А потом — столбняк. При переходе на Сокольническую линию Квинси потерялся — так болельщики его нам и вернули.
Когда зашли в вагон в сторону «Воробьевых гор», фанаты устроили дежурство и никого туда не впускали — чтобы команда в час-пик могла ехать в более-менее комфортных условиях. Еще, помню, боялись, что «Воробьевы горы» перед игрой закрыли и поезд проедет эту станцию без остановки. Федотов попросил связаться с машинистом, и первая реакция была такая: «Хватит баловаться!» Нас приняли за пьяных болельщиков…