Доклад составил из личных воспоминаний… этот бой и образ боевого товарищу сохранятся в моей памяти на всю жизнь… гв. полковник Заморин И. А. 23 ноября 1960 года.
И наконец, третье «признание» Заморина. Впервые я прочёл его лет 10 назад. И вот теперь его повторяет «Комсомольская правда», где сообщается следующее: «Уже после войны и даже после смерти бывшего руководителя СССР Никиты Сергеевича Хрущёва Заморин послал на имя маршала Устинова покаянное письмо, в котором признался: «Я в рапорте умолчал о том, что, когда немецкий «ФВ-190» рванулся на мою машину в атаку, зайдя мне снизу под правое крыло, Лёня Хрущёв, чтобы спасти меня от смерти, бросил свой самолёт наперерез огневому залпу «фоккера». После бронебойного удара самолёт Хрущёва буквально рассыпался на моих глазах!.. Вот почему на земле невозможно было найти какие-либо следы этой катастрофы. Тем более, что искать начальство приказало не сразу…»
Всё это позволяет предположить, что письмо Устинову действительно было, хотя и не попало по неизвестным причинам в «Личное дело», которым располагаю я. Однако полноценность такого «признания», вероятно, можно установить через нынешнего министра обороны. Смалодушничал ли тогда Заморин или до своего третьего «признания» ему приходилось молчать, спасая честь мундира своих начальников, карьере которых не способствовало бы откровение о том, как они не уберегли сына члена Политбюро? Ответов на эти вопросы у меня пока нет. И пока третье «признание» кажется мне наиболее правдивым. Если письмо Устинову с безоговорочным признанием Заморина в том, что Л. Хрущёв стал воздушным Александром Матросовым, действительно существует, я готов обнародовать его полностью.
Молотов, как известно, долгое время был вторым человеком после Сталина. После отставки Молотова его литературным секретарём сделался Феликс Чуев, который пытался свести с Молотовым и меня. Однако тот очень неохотно шёл на знакомства. Поэтому встреча не состоялась. Но вот что неоднократно рассказывал Чуев…
Хотя Молотов, как никто знавший государственные тайны, откровенничал с ним, однако предпочитал делать это, как старый сталинский конспиратор, без посторонних и чаще всего во время прогулок в дачном лесу. Поэтому о согласии на магнитофонные записи бесед не могло быть и речи. Но как докажешь, что всё это узнал от Молотова? «И тогда, — говорил Чуев, — я решился на хитрость. Так как ходил в гости с портфелем, в котором приносил новые нашумевшие книжки, то и на наши прогулки для разговоров с глазу на глаз стал ходить с портфелем, который для усыпления бдительности раз за разом открывал. И когда Молотов привык к этому, я пристроил в портфель маленький магнитофон. И с тех пор начал записывать все молотовские воспоминания и мнения. А что оставалось делать, если карманных диктофонов еще не было?»
К чему такой длинный рассказ на отвлеченную тему? Да к тому, что теперь я дословно процитирую слова Молотова о Хрущевых, которые подтверждаются чуевскими магнитофонными записями с указанием дат.
15.08.1972 и 08.01.1974. Молотов: «Хрущев в душе был противником Сталина. Сталин — все и вся, а в душе другое. Личное озлобление его на любые шаги толкает. Озлобление на Сталина за то, что его сын попал в такое положение, что его расстреляли. После такого озлобления он на всё идёт, только бы запачкать имя Сталина». Чуев: «Никита от сына отказался, да?» Молотов: «Да».
30.06.1976 и 30.10.1980. Молотов: «У него сын был вроде изменника. Это тоже о нём говорит. Хорош политический деятель, у которого даже сын и тот…»