– Ладно. И нам пора на боковую. Размещайтесь на втором этаже.
Сил на разговоры уже не осталось. Едва коснувшись подушки, я провалилась в глубокий беспокойный сон.
Глава 16
Я встала рано, как всегда, к обеду.
– Ох, дочка, не знаю, как тебя благодарить. ― Баба Фрося суетилась у плиты. ― Сыну дозвонилась. К вечеру заберёт.
– Куда вы теперь?
Нюра-Констанция пожала плечами.
– Не знаю, может, в Грецию, а, может, в Англию. У папы домов много.
– А как же школа?
– Нагоним, ― пообещал Ахиллес, ― мы же вундеркинды!
– А с кабаном что будет?
Девочка рассмеялась.
– Мы его всегда с собой возим. Папа подарил нам Аполлошу совсем крошечным. Думали, минипиг, а он вон, какой вымахал.
Свин, поймав на лету оладушек, благодарно хрюкнул и поскакал к двери.
– Это ему в туалет надо, ― пояснил Ахиллес.
Мои глаза медленно поползли на лоб.
– Да ты не удивляйся, москвичка, всё дело в воспитании. ― Подмигнула баба Фрося.
Часов в шесть я услышала странный гул. Прямо во двор соседки приземлялась огромная железная птица. Руины ещё дымились. Запах гари просочился и в наши хоромы, но система пожаротушения, которой были оборудованы все дома в деревне, сработала безотказно.
– Сынок прилетел!
Слава Богу, а то я подумала, что нас решили атаковать с воздуха.
Трое вооружённых охранников выскочили на плитку, когда вертолёт ещё не приземлился. Высокий седой мужчина спрыгнул с подножки и зашагал в нашу сторону широкими уверенными шагами. Несмотря на цвет волос, незнакомец был довольно молод. Лет сорок-сорок пять. Вот вам издержки большого бизнеса, обратная сторона миллионов. Я поспешила открыть дверь.
Мужчина вошёл в горницу и обнял бросившихся к нему детей.
– Все живы? ― он повернулся ко мне. ― Василиса?
Я икнула.
– Спасибо, Василиса, за детей и за маму. Мать всё мне по телефону рассказала. Теперь я Ваш должник.
Да, должников у меня развелось ― хоть пруд ими пруди. Вот толку-то? Очередная визитка легла мне в ладонь. «Эвофиади Коста Димитриевич». Грек? Баба Фрося улыбнулась.
– Греки мы. Вся родня в Афинах. Это я тут прикипела. Да, видно, суждено помереть на Родине. Ты, дочка, не стесняйся, если отдохнуть, или спрятаться от кого, так звони, поможем.
– Спасибо, конечно, но я вот… с Ваней…
– Ванька ― мужик хороший. Молодой, правда, но с мозгами. Ты держись его. Но, кто знает, как жизнь обернётся. ― Господин Эвофиади тряхнул седой гривой и пошёл к дверям.
– Пока, Вася, ты в гости приезжай.
– Мы ждать будем.
Аполлон послушно потрусил за детьми, которые не казались ни расстроенными, ни напуганными. Наверное, уже привыкли. Хотя, разве к такому можно привыкнуть? Я бы не хотела, чтобы моих наследников преследовали, похищали, поджигали. И тут меня пробил холодный пот. А ведь семья Ваньки совсем не лучше соседской. Разборки, перестрелки. Вот где Иван? Жив ли он вообще?
Я вышла на крыльцо, пытаясь унять дрожь в коленях. Охранники погрузили в вертолёт сначала хряка, а потом и всех остальных. Пропеллер завертелся, и вот тяжёлая машина поднялась в воздух, махнув на прощанье хвостом. Когда она превратилась в крошечную точку, я тяжело вздохнула и поплелась домой.
Пустота и одиночество давили со страшной силой. Я уже хотела плюнуть на всё, собрать чемодан. И собрала. Оставалось придумать, как попасть в Москву. Где-то рядом была станция, ведь Ванька добрался до Междуреченска на электричке. Вот только как попасть на эту самую станцию? Может, кто из местных согласится подвезти или хотя бы направление указжет? Только я решилась покинуть усадьбу, как ворота широко распахнулись, и во двор въехал огромный Джип. Я взглянула на номера. Свои. Подсознание фыркнуло, мол, с каких это пор бандиты своими стали?
Колян влетел в дом и пробасил:
– Чемоданы собирай. В Москву едем. ― Перевёл взгляд на мои скромные пожитки. ― А ты быстрая. Молодец. Или сбежать решила?
Я пожала плечами.
– Ага, ночью, через тёмный лес.
– Ладно, поехали. Дома разбираться будем.
Глава 17
Я и представить не могла, что слово «дома» означало квартиру Ивана. Огромная студия в шикарной новостройке. Она красноречиво свидетельствовала, что хозяин был человеком деловым, богатым и абсолютно не сентиментальным. Неужто я ошиблась в Ване? Сам царевич стоял у открытого окна в излюбленной позе, повернувшись ко мне спиной.