Маринка минуту раздумывала.
– Ладно, приеду. Отгулов чуток поднакопила, хоть пообщаемся!
Предстояло самое трудное ― предупредить свёкра, что в наш девственный терем нагрянут менты. Андрей Григорьевич воспринял новость стойко, я бы сказала, философски, рассудив, что и менты люди, и все мы под одним Богом ходим. В общем, когда приехала Маришка, встретили её, как родную, мамиными кулебяками и фирменной Кощеевой наливкой. Проговорив ни о чём целый час, я повела подружку в отведённые ей апартаменты.
– Короче, подруга, дела такие. ― Маришка прошлась по комнате, а я уселась в кресло и превратилась в слух. ― Хлодок из СИЗО сбежал.
– Ты о мэре Междуреченска?
– О нём, родимом.
– И как такое могло быть?
– В нашем городе могло быть и не такое. Но вот, что мне выяснить удалось. Наш достопочтимый отец города имел очень непростые связи. И на все отмытые денюшки из городской казны покупал якутские бриллианты. Мы за эту ниточку дёрнули… Мама моя дорогая, сколько дерьма посыпалось. Так вот. Пришло время цацки обратить в хрустящее купюры, рокировочку сделать, так сказать. Понимаешь, когда дело касается подкупа должностных лиц, деньги, они как-то надёжнее.
– И?
– Могол вёз товар, когда его пристрелили. Покупатель аванс-то выплатил, ну на дорожные расходы. А тут такой облом.
– И что теперь?
– Прихвостни Холодка землю носом роют, мэр прячется от покупателя, полиция с ног сбилась.
– А версии есть?
Маринка упала в кресло напротив и широко улыбнулась.
– Не знаю почему, но мне кажется, что ты мне сможешь помочь, а я помогу тебе. Рассказывай всё, только очень подробно.
Глава 34
Егор сидел в кресле и руководил процессом.
– Михей, у тебя что, косоглазие? Не видишь, что левее дырку сверлить нужно?
У Кольки, который ёрзал второй час по стене моим портретом, руки затекли.
– Шеф, давайте уже повесим, хоть куда-нибудь!
– Куда-нибудь не получится. Гвоздь нужно вбить точно над центром камина.
– Шеф, может проще камин сдвинуть центром к гвоздю? ― скулил Михей, ― он же всё равно электрический.
Я стояла в углу и молча улыбалась. В стене красовалось дырок восемь, но все они почему-то не устраивали моего мужа.
– Ладно, вбивай чопик вон в ту дыру и шуруп вкручивай.
К обеду мой портрет повис-таки над камином, который муж приказал перенести из кабинета отца. Андрей Григорьевич пожимал плечами, мол, зачем сынуле понадобился обогрев летом, но для Егора это было важно, и старик махнул рукой.
Разбуженные жужжанием дрели домочадцы с утра прорывались в нашу спальню с умными советами, причём, каждый со своим. В основном советы сводились к тому, что стоит промыть глаза и посмотреть на часы, а не устраивать ремонтные работы до восхода солнца. Но, если учесть, что полный восход наступал часам к одиннадцати, когда друзья и родственники выползали на завтрак, угодить всем было сложно. Теперь обитатели Царства Кощеева пошли на экскурсию по второму кругу. Мама вымела куски штукатурки, обтёрла несчастный камин, и наша спальня вновь приобрела жилой вид.
– Да, ― Раиса скрестила руки на груди. ― Прекрасный художник. Не только внешнее сходство обозначил, но ещё и духовный мир раскрыл.
– А Вы заметили, ― Коста отошёл к двери, ― с какого бы ракурса не рассматривать портрет, создаётся ощущение, что Вася смотрит тебе в глаза?
Андрей Григорьевич хохотнул.
– Помнится, был у нас на зоне такой же умелец, Ван Гог хренов. Картинки такие под заказ писал для жён вертухаев, а вот кольщиком был знатным.
– Ваг Гог? ― я насторожилась.
– Ага, из интеллигенции. Папашка каким-то профессором был, так он по-французски шпарил, мама дорогая!
Мы с Егором переглянулись.
– И где сейчас твой Ван Гог, отец?
Старик пожал плечами.
– Так помер, лет двадцать, как помер. В проруби зимой утонул. Правда, вместе с ним весь общак воровской под лёд ушёл, да какой с мертвяка спрос. А я, как откинулся, сынка его опекать стал. Хорошим парнем мне показался, думал, человека из него сделаю, да ошибся, видать.
– А сынком кто был? ― поинтересовалась Маринка.
– Так Холодок и был, мэр ваш ненаглядный.
Моя подруга побледнела и потащила меня в коридор.
– Теперь ты поняла? ― мы вошли в кабинет свёкра и плотно прикрыли дверь.
– Нет, не очень. Если Ван Гог и есть тот самый покупатель бриллиантов, то зачем он охотится на сына? Простил бы долг ему.
Подруга звонко рассмеялась.
– Это мы решили, что охотится. А дело было так. Почтеннейший Тимур Михайлович Холодок, всю жизнь оружием приторговывал. За что имел несколько ходок. Да, была версия, что при побеге наш фигурант утонул, но тела так и не нашли.