– Что-то поздно сегодня, – вдруг произнёс парень.
Я насторожилась. Он сам с собой разговаривает? Или дома ещё кто-то присутствует? Неужели снова Анжела явилась? Я вгляделась в затемнённые дальние углы комнаты, да только никаких подозрительных силуэтов там не заметила.
А Соби уже включил новую музыку. Зазвучала негромкая мелодия, вступил мягкий мужской тенор. Песня была ласковой, но танец оказался ещё нежнее. Он буквально заворожил красотой с самых первых движений так, что я боялась отвести взор от экрана и пропустить хоть одно из них.
Пододвинув стул, ко мне подсела Карина. Неважно, пусть смотрит, если хочет, лишь бы меня не отвлекала. А подруга и не пыталась отвлечь. Она осторожно взяла со стола второй наушник и тихо затаилась. Теперь мы обе заворожено наблюдали за танцором.
Танцор же продолжал творить чудо. Да, именно чудо. Плавные движения рук были похожи то на взмах крыльев, то на тянущиеся к солнцу цветы. Руки, несомненно, играли главную роль в танце. Они пытались успокоить ноющее сердце, старались от чего-то огородить его. Глаза рассказывали о переживаниях души, пластика тела – о томившихся в ней чувствах. В наклонах сквозило разочарование, в поворотах искался выход от тоски, в выпадах шла борьба с безысходностью. Песня то сочувствовала, то утешала, то подбадривала. Но, видимо, все старания танцора были тщетны, он не смог победить тёмные силы. Он смирился. И когда музыка стала постепенно затихать, он вместе с удаляющимися нотами и сам медленно ушёл в темноту «сцены».
Тихая печальная сказка о любви, рассказанная в танце.
– Боже… Как красиво! – восхитилась Карина. – Как красиво. Я и не думала, что Соби так бесподобно танцует. Это домашнее видео? Ракурс взят немного неудачно. Сверху откуда-то.
Я промолчала. Знаю, что неудачно, да только исправить ничего не могу.
А вернувшийся из темноты Соби уже начинал новый танец. И это выступление существенно отличалось от предыдущего и темпом, и чувствами. Теперь рассказ вёлся значительно веселее.
Соби проводил танец за танцем, и каждый был со своим отдельным повествованием. Где-то печальный, где-то радостный, где-то бунтарский, где-то кокетливо-игривый. Танцор сумел передать в движениях полную палитру чувств. А я, открыв рот, внимательно следила за этим необыкновенным действием, не обращая никакого внимания на окружающий меня мир.
Окончив очередной танец, артист подошёл к магнитоле и выключил музыку. Тайм-аут. Мы тоже перевели дух. Шутка ли, почти полчаса провести в напряжении.
– Это Соби у себя дома репетирует? – вновь задала вопрос любопытная Карина, наблюдая вместе со мной, как парень просматривает свои диски и выбирает нужный.
Она ни разу не была у меня в гостях и потому понятия не имела, как выглядит моя комната. А я снова промолчала.
– Очень красиво танцует! – не получив ответа, продолжала Карина. – И с таким чувством! Аж мурашки по коже бегают. Он обязательно станет знаменитым. Только как же плохо снято!
– Никуда не уходи, сейчас десерт будет, – вдруг заявил Соби, вставляя в магнитолу диск.
– Он… Он говорил по-русски? – тут же изумилась Карина. – Кому? Милена, я ничего не понимаю.
Я и сама мало чего понимала. С кем Соби разговаривает? И почему собеседник не отвечает? Для кого весь этот концерт? Или это такая странная репетиция?
– «Итадзуракко», песня «Бэд бой», – громко объявил Соби и спешно скрылся в стороне спальни.
Спустя пару секунд зазвучали первые аккорды музыки, а чуть погодя к ним присоединился уже знакомый мне надтреснутый голос певца. Пока шло вступление, «сцена» пустовала. За это время Карина успела спросить у меня, что такое «Итадзуракко», и на сей раз я ей ответила, объяснив, что это японское слово, переводится как «Шалуны». И больше мы не говорили, так как вместе с первым куплетом на экране появился танцор.
Он успел переодеться, сменить жилетку на полупрозрачную чёрную рубашку с длинными рукавами и надеть на голову чёрную шляпу с неширокими полями. Это был действительно танец плохого парня, немного нахального с развязными манерами, но чертовски обаятельного. Дерзкая музыка с нервными взрывами аккордов способствовала созданию подобного образа. Из-за шляпы мне не было видно глаз танцора, зато отлично просматривалась его нагловатая усмешка.
«Плохой парень» предлагал отбросить все условности и следовать за ним. Куда? Да какая разница? Ведь с ним будет легко и весело. Он сможет развлечь, сможет защитить и сможет дать удовольствие. Физическое? Естественно. В конце концов, разве он не потрясающий? Каждое его движение соблазняло, каждый шаг уничтожал путь к отступлению, каждая усмешка говорила о победе. Даже рубашка, которая сама по себе не спеша расстегивала пуговицы, требовала не расслабляться.