— Если бы мы были вместе достаточно долго, я бы посадил тебя к себе на колени.
Слабое вожделение на её коже разрасталось и становилось всё более ярким.
— Наверное, нам стоит потренироваться и в этом.
Я издал звук согласия, взяв её за бедра и притянул к себе. Когда её попка и ноги оказались на моих коленях, а наши тела лежали на диване поперек, я взял подушку и подложил ей под бок. Она расслабилась, прижавшись к ней, и её вожделение стало ещё ярче.
— Спасибо.
— Ммм…
Я не хотел давить на неё, но…
Она сама начала.
— Если бы наши отношения зашли дальше, я бы прикасался к тебе как угодно и когда угодно, — пробормотал я.
По её коже побежали мурашки.
— Продолжай.
Я медленно провёл рукой по её руке, по изгибу бедра и обратно вверх по бедру. Затем коснулся живота и провел по груди, после чего снова вернулся к руке и повторил движение.
Её возбуждение становилось всё сильнее, а запах — всё более неотразимым.
Однако сейчас была её очередь устанавливать границы, поэтому я не стал настаивать на большем.
Бедра Татум начали слегка двигаться, хотя по тому, как она сжала губы, было видно, что она пытается себя остановить.
Я попытался сопротивляться, но не смог.
Прижавшись губами к её уху, я прошептал:
— Если бы мы были связаны дольше, я бы занимался с тобой любовью пальцами, ртом и членом на всех поверхностях в этой квартире.
Она вздрогнула.
Я продолжал легонько прикасаться к ней, приподняв голову и ожидая, когда она задаст темп.
Чтобы предложить мне нечто большее.
Был шанс, что она не сделает этого, но был и чертовски хороший шанс, что сделает.
Фильм по-прежнему шёл, но никто из нас не обращал на него внимания.
Татум наконец оттолкнула мою руку от своего тела и села, повернувшись так, чтобы оседлать меня. Её колени оказались по обе стороны от моих бедёр, а руки легли мне на грудь.
Я не смог бы сказать о чём этот фильм. Или какой это был жанр. Чёрт возьми, вообще ничего.
Но плоть Татум была прижата к моей эрекции, и, чёрт возьми, я хотел её так, как никогда никого не хотел.
— Нам просто нужно потренироваться, — прошептала она.
Я кивнул, не веря, что смогу говорить.
Она наклонилась ближе, её взгляд остановился на моих губах.
— Я давно никого не целовала. Я…
Я не мог больше ждать и завладел её ртом. Не стал тратить время на целомудренный, нежный поцелуй, а просунул свой язык в её рот и провел им по её губам.
Она крепче вцепилась в мою рубашку и наклонилась ближе, её язычок двигался вместе с моим. Мои руки нашли её задницу и приподняли её вверх, прижимая клитор к моему члену так, что мы оба застонали.
Её бедра покачивались, с каждым движением приближая меня к вершине наслаждения.
Я хотел её.
Я нуждался в ней.
Ничего другого мне не нужно.
Я буду ждать столько, сколько она захочет, но, чёрт возьми, это будет пыткой.
Мы целовались и двигались вместе, пока она не застонала, а её возбуждение возросло настолько, что я мог бы питаться им, даже не стремясь к этому.
Она не кончила — ей было настолько хорошо, что она потеряла контроль над собой на моем члене, когда нас разделяла одежда.
— Я так близко, — застонала она мне в рот, отстраняясь, чтобы убрать волосы с лица. Её грудь быстро вздымалась и опускалась, а светло-зеленые глаза горели желанием.
— Ты мне доверяешь?
Она засмеялась.
— Нет, Риффрафф.
Я усмехнулся, схватившись за подол её рубашки.
— Ты доверишь мне позаботиться о тебе?
Её ухмылка померкла, но свет в глазах не угас.
— Может быть.
Я стянул с неё рубашку через голову, обнажив чёрный кружевной бюстгальтер. Он облегал сексуальный изгиб её груди, и, чёрт возьми, я хотел взять её соски в рот.
Коснувшись её спины, я медленно расстегнул бюстгальтер.
— Что ты делаешь? — выражение её лица стало немного неуверенным.
— Доверься мне, — повторил я.
Бюстгальтер упал, обнажив идеальную грудь, и у неё перехватило дыхание.
— Ты будешь скакать на моем члене, — сказал я ей совершенно искренне, а затем спустил её штаны с бедер на пол.
— Подожди, — запротестовала она, поймав мои руки. — Я…
— Через мои трусы, Татер-тот. — я ухмыльнулся, и её протест исчез. Её трусики присоединились к остальной одежде на полу, и я раздвинул её бедра, ощущая каждый дюйм её скользкого, нуждающегося в удовлетворении лона. — Чёрт, ты великолепна.
Её лицо раскраснелось, и румянец распространился по шее и груди.
Мне понравилось, что я могу заставить её так покраснеть.
Моя рубашка была стянута через голову. Расстегнув джинсы, я немного постоял, чтобы освободиться и от них. Глаза Татум были широко раскрыты, они рассматривали меня, как я её; трусы-боксеры, которые я носил, почти ничего не скрывали.