С мнением Буслаева о первичности предложения нельзя не согласиться. Сомнение может вызвать лишь его утверждение о членораздельности древнейшей человеческой речи. Человек начал говорить предложениями, но были ли они членораздельными?
Древнейшая человеческая речь зазвучала в первобытных стадах обезьянолюдей значительно более полумиллиона лет назад. В наше время нигде на земле не осталось в живых не только первоначального человека, но и древних людей — палеантропов, нигде по земле не бродят первобытные человеческие стада и, на первый взгляд, навсегда бесследно умолкла их речь.
Но в современных живых языках, если присмотреться к ним повнимательнее, найдутся любопытные остатки каких-то древних звуков-предложений, которые не похожи на настоящую человеческую речь. Эти осколки минувшей древнейшей речи встречаются часто в совершенно захиревшей или даже смехотворной форме.
Язык криков обезьяны, предка человека, отражавший с помощью двух-трех десятков выкриков различные чувства и сигналы (предостережение, опасность, гнев, удовольствие, чувство голода, жажды), только после возникновения труда сделался настоящей, хотя и первобытной, человеческой речью. Эта речь имела то общее с «языком» обезьяны, что тоже состояла из нескольких десятков выкриков, каждый из которых представлял собою еще единый, нераздельный звукослог или их повторение. Гласные и согласные, хотя и намечались в качестве составных частей таких криков, но не выделялись еще как самостоятельные, свободно и в любом порядке сочетаемые друг с другом звуки, как в нашей речи. Академик Н. Я. Марр считал подобные звуки нечленораздельными и назвал их диффузными. Такой выкрик-слог мог в речи первобытного человека сочетаться с другими такими же выкриками-слогами и по значению равнялся целому нашему предложению.
Первобытный, впервые появившийся на самой заре человека язык был, таким образом, языком звуков-предложений, языком, состоящим из отдельных выкриков-звуков. Каждый такой выкрик-звук имел значение цельного, законченного сообщения, целого предложения и не делился внутри себя на отдельные «членораздельные» звуки, на какие делится наш современный язык. Так, например, такие звукослоги в русском языке, как «да», «не» (в народных говорах в значении «нет»), «на» (возьми), «ну!», «эй!» (окрик), обозначают целые предложения. Это — слоги-предложения, к которым в живой речи часто не требуется добавления других слов. В реальной обстановке в ходе разговора они понятны без добавлений.
В современном русском языке эти слоги-предложения, однако, уже членораздельны: они ясно делятся на согласные и гласные звуки (д+a=да, н+е=не, н+а=на, н+у=ну, э+й=эй).
Но наряду с этими словами в живом русском языке сохраняется некоторое количество и таких звуков, которые трудно или совсем нельзя изобразить буквами и которые все же имеют значение человеческой речи.
Этих звуков совсем не так мало, и, несмотря на их односложность, на отсутствие в них членораздельно звучащих гласных и согласных, ими можно изобразить целые, хотя и простейшие, предложения, отдельные мысли. Сюда в русском языке относятся: «мы-хмы» (произносится с закрытым ртом) — в значении «да»; «мык» (произносится тоже с закрытым ртом) — в значении «нет»; «мм?» (произносится также с закрытым ртом) — в значении вопроса «что?». От них отличаются сообщения, легко изображаемые буквами: «а?» — в значении отклика на зов; «ссс!» — в значении «молчание!». Все эти звуки имеют значение целых сообщений, отдельных предложений, понятных и без добавления слов, хотя они часто не имеют совсем гласных или состоят из одного-двух звуков.
Еще курьёзнее звуки прищелкивания языком, которые у нас употребляются в обращениях матерей или нянек к грудным детям; например: «нц! — нц! — нц!» (прищелкивание кончиком языка) — в значении «развеселись, улыбнись». Этот же звук участвует в предложении «нц! — ааа… нц! — ааа…» — при кормлении ребенка в значении как бы: «Ах, как вкусно!», «Попробуй, как вкусно!».
Те же звуки прищелкивания языком приобрели на Кавказе международный характер. Так, прищелкивание кончиком языка один раз — «нц!» — обозначает нежелание: «нет», а повторенное несколько раз — «нц!.. нц!.. нц!.. нц!..» — выражает сожаление, или горестное удивление, или просто удивление. В соответствии русскому «мы-хмы», произносимому с закрытым ртом в значении «да», на Кавказе, например, в Кабарде, говорят с полуоткрытым ртом «ы-ы(н)» — в значении того же «да». В русской речи говорят «ага» и вместо слова «да» и «ага!..» — в значении вообще удовлетворения.