Далее я расскажу вам еще одну старую историю, показывающую, как легко игнорировать риски.
Риск - это то, что вы не видите
Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Известно, что люди плохо предсказывают будущее.
Но при этом упускается важный нюанс: Мы очень хорошо умеем предсказывать будущее, за исключением неожиданностей, которые, как правило, и имеют значение.
Самый большой риск - это риск, который никто не видит, потому что если никто не видит, то никто к нему не готов, а если никто к нему не готов, то его ущерб усилится, когда он наступит.
Небольшая история о парне, который узнал это на собственном опыте.
Перед запуском в космос на ракетах астронавты NASA проводили испытания на высотных воздушных шарах.
4 мая 1961 г. американец Виктор Пратер и еще один пилот совершили полет на воздушном шаре на высоту 113 720 футов, пройдя по краю космоса. Целью полета было испытание нового космического скафандра НАСА.
Полет прошел успешно. Костюм работал отлично.
Когда Пратер спускался обратно на землю, он открыл лицевую панель своего шлема, когда находился достаточно низко, чтобы дышать самостоятельно, якобы для того, чтобы подышать свежим воздухом.
Как и планировалось, он приземлился в океане, где вертолет должен был доставить его в безопасное место. Но произошел небольшой казус: Подключившись к спасательному тросу вертолета, Пратер поскользнулся и упал в океан.
Это не должно было стать такой уж большой проблемой, и никто в спасательном вертолете не запаниковал. Скафандр должен был быть водонепроницаемым и плавучим.
Но поскольку Пратер открыл лицевую панель, он оказался под воздействием стихии. Вода хлынула в скафандр. Пратер утонул.
Подумайте, сколько всего нужно спланировать, чтобы запустить человека в космос. Столько опыта, столько непредвиденных обстоятельств. Столько вариантов "что-если" и "что-если". Каждая деталь прорабатывается тысячами экспертов. NASA - это, пожалуй, самая ориентированная на планирование организация, которая когда-либо существовала; вы не полетите на Луну, скрестив пальцы и надеясь на лучшее. Для каждого возможного риска есть план A, план B, план C.
Но даже тогда, несмотря на столь тщательное планирование, крохотная мелочь, которую никто не учел, грозила катастрофой.
Как говорит финансовый консультант Карл Ричардс, "риск - это то, что остается после того, как вы подумали, что предусмотрели все".
Это и есть настоящее определение риска - то, что остается после того, как вы подготовились к тем рискам, которые вы можете себе представить.
Риск - это то, что вы не видите.
Посмотрите на громкие новости, которые двигают иглу - COVID-19, 11 сентября, Перл-Харбор, Великая депрессия. Их общая черта не обязательно в том, что они были большими, а в том, что они были неожиданными, практически никем не замеченными до их появления.
"После бумов наступают крахи" - примерно так звучит экономический закон. Изучите историю, и бедствия, последовавшие за бумом 1920-х, конца 1990-х и начала 2000-х годов, покажутся не просто очевидными. Он кажется неизбежным.
В октябре 1929 г. - на пике самого безумного в истории фондового пузыря и накануне Великой депрессии - экономист Ирвинг Фишер заявил аудитории, что "цены на акции достигли, похоже, постоянно высокого плато".
Сегодня мы смотрим на эти комментарии и смеемся. Как мог такой умный человек быть настолько слепым к чему-то столь неизбежному? Если следовать правилу, что чем безумнее бум, тем сильнее бум, то Великая депрессия должна была быть очевидной.
Но Фишер был умным человеком. И он был не одинок.
Много лет назад в интервью я спросил Роберта Шиллера, получившего Нобелевскую премию за работу о пузырях, о неизбежности Великой депрессии. Он ответил следующее:
Никто этого не прогнозировал. Ноль. Никто. Конечно, были люди, которые говорили, что фондовый рынок переоценен. Но если посмотреть на то, что они говорили, означало ли это, что грядет депрессия? Десятилетняя депрессия? Никто этого не говорил.
Я просил историков экономики назвать имя того, кто предсказал депрессию, и получил нулевой результат.
Это запомнилось мне. Сегодня мы, оглядываясь назад, понимаем, что крах после "ревущих двадцатых" был очевиден и неизбежен. Но для тех, кто жил в это время, для кого 1930-е годы были еще неизведанным будущим, это было совсем не так.