— Полторы тысячи рублей, — радостно сообщил новенький.
— Молодец. Знаешь. А как называют того, кто в срок не отдал?
— Фуфлыжник.
— Верно. В срок не отдал — фуфло двинул. А кто треплется без меры и слово не держит, а? Пиздабол! А вот, к примеру, такая ситуация: попал ты в «петушиную хату». Спецом мусора такой проклодон тебе сделали. И что?
— Что?
— Чего делать будешь? Ломиться?
— Ну не знаю. Что тут сделаешь, если хата целая?
— Во! А у меня бы они сами пачками ломиться стали. Пока бы все не выломились или же меня из той хаты не перевели бы в другую, нормальную.
…и конечно «почта». Потому что «дороги» — это движение, это основное.
— А если все-все отберут? И «дороги» поотбирают?
— Ну, даже если забьют решки — и что? По мокрому пустим, через дальняк, то есть. Дальняка хату лишить нельзя. Себе дороже.
— А если все подчистую выметут? Свитера, баулы, носки, майки?
— Все отобрать не смогут. Не придумали еще вещей без ниток. «Дороги» истребить невозможно, как невозможно истребить силу духа, волю и человеческую жадность. Все отберут, а за деньги все же принесут сами. Они же живодеры, как раз на этом и наживаются. Это Москва — дорогой город, а где-нибудь в Сибири за пачку «Мальборо» — у-у-у! Для этого общак и существует. Куда «общее» идет? Для чего «разгон» идет? И для этого тоже. А потом, на воле тоже люди есть.
…И каждый на виду. Тут ведь двадцать четыре часа кругом глаза. Особенно долго не сможешь притворяться. Устанешь скоро, и все наружу вылезет. Хочешь не хочешь, но вылезет.
…Я себе много есть в тюремной системе не позволяю. Быстро привыкнешь, а дальше этап. А там хорошо, если есть дадут. Могут одну селедку кинуть — и все. И воды кот наплакал. На всех. И в туалет не допросишься. А если еще вологодский конвой попадется — пиздец! А могут и год катать, и два. Есть такие случаи, что спецом весь срок на колесах. Так что нужно уметь голодать. Сколько? Ну, пока ситуация не устаканится, пока в зоне не осядешь. А там уже проще. Хотя опять же, какая зона попадется. В иной за вот такую пайку хлеба, — и бывалый рукой показал на стандартный кусок хлеба, — в жопу с радостью дают. Если бедная зона, если грева с воли нет, да еще и нерабочая — приплыл. Дадут баланду, а там в мутной воде один капустный лист плавает. И все! Не разжиреешь! Это хорошо, если с воли помощь есть. Тогда еще как-то можно протянуть. А у многих на воле никого. И ждать помощи неоткуда. Представляешь, отсидел человек десять лет, всех близких потерял. Жена ушла, мать, отец умерли. А тебя второй раз взяли. И что? Все. Квартиру, если была, уже прибрали доброхоты. Имущество ушло давно. Помощи нет и ждать не от кого. Есть, конечно, умельцы — руками работают. Или «заочниц» заводят. Ведь не от хорошей жизни. А «заочница» — это хоть какая-то поддержка. С поддержкой с воли не пропадешь по-любому. Но это не у всех. Так что в основном нищееб на нищеебе сидит и нищеебом погоняет. А если еще зона «красная» — все: сломают, убьют, здоровье отнимут. Так что тюрьма и зона — это две особые планеты. Типа Марса и Венеры.
С такой заточкой (лицо) тебе десятку дадут — не меньше.
Боже! Вырви меня из цепких лап правосудия!
Жизнь человека на ОК (Общий корпус) напоминает поездку в переполненной электричке. Чтобы продвинуться на пару шагов, надо лавировать среди людей, занятых каждый своим делом. В таких условиях всякий вынужден чем-то себя занимать. Подавляющее большинство курит, как перед расстрелом. Тот, кто не курит, ищет, с кем можно покурить одну сигарету на двоих или стрельнуть, если повезет, целую сигарету для себя. Половина либо что-то жует, либо готовит себе пищу. Прием пищи заканчивается только перед проверкой и во время нее, зато после проверки на еду набрасываются с диким аппетитом. Когда заканчивается прием пищи (а это, повторюсь, у всех индивидуально), начинается употребление чая (в системе чай называется купец) или чифира. Гул в помещении даже не стоит, а висит практически круглосуточно. Если вдруг ночью «хата поймала тишину» (техническая необходимость для функционирования «дороги»), тут же просыпаешься. Тишина в хате не предвещает ничего хорошего. Затишье перед бурей.
О чем говорят? Да обо всем. Но о чем бы ни говорили, в результате все сводится к делюге. Когда заканчивается разговор о своем уголовном деле, сползают на тему машин, спорта и обязательно о «пизде и пряниках». Любой разговор о делюге сводится к очередному вербальному подтверждению своей полной невиновности, в крайнем случае, если преступление явное, к его абсолютной недоказанности и, как следствие, к беспределу мусоров-пидарасов. Тема мусорского беспредела — третья по счету после темы «пряников и пизды». Во время юридических разговоров делаются самые радужные предположения о выходе из создавшегося положения и освобождении. Главная мечта — выход на суде. Вот-вот суд, а там ввиду полной «шляпы» по делу «нагонят» прямо с зала заседания. И самая сладкая и трепетная тема — грядущая амнистия. Тут мнения расходятся: одни говорят о возможной «золотой» амнистии, ну, как в пятьдесят третьем году, или такой, которая непременно затронет всех тяжелостатейников (это если больше десяти лет срока). А вот этих-то «пассажиров», «военнопленных», которые тусуются на «вокзале», вообще пачками «нагонять» станут. При этом мусолят слухи, что на «Пресне»-де один баландер самолично видел гуиновского генерала, раскладывавшего карточки, — то есть уже начали подбор тех, кто, сто пудов, подпадет под амнистию. При таких слухах мрачнеют только те, кому светит ПЖ (пожизненное). Такие граждане крайне громко и свирепо рассказывают о мусорском беспределе в «красных» зонах и шепотом делятся друг с другом возможными вариантами своей дальнейшей судьбы в случае начала гражданской войны или при ядерном ударе. Потом, как правило, все дружно употребляют чифир, и общение, совершив вербальный круг, возвращается к «пряникам».