Как я был геологом
Как я был геологом
Невозможно переоценить мой вклад в развитие минерально-сырьевой страны по причине того, что я его туда так и не внес…
Юрий Васильевич Бугаец в первый день нашего знакомства начисто разнес мои представления о геологах, как людях едущих за туманом, запахом тайги и прочими романтизмами, типа ночных посиделок у костра с рюкзаками и гитарами. И, непременно не бритыми. Ну, еще палатка, болотные сапоги, вертолет и комары. Это все, что я знал об этой профессии к двадцати годам, не смотря на то, что вырос среди этих людей.
Даже микрорайон, в котором мы жили, назывался очень оригинально – «Геологи», из чего в детстве я делал вывод, что где-то есть микрорайон Моряки, Милиционеры, Врачи и Водители автобусов. Родители работали в Камчатгеологии. Я всегда с гордостью произносил это слово, называя их место работы. Это много позже дети стали гордиться работой родителей в Роснефти, Газпроме и Единой России….
Была весна 1987 года. Я только демобилизовался. Неделю я являлся домой под утро, каждый раз в непотребном виде. Дабы положить конец моральному разложению, и внести разнообразие в мою жизнь «на гражданке», папа быстро определил меня на работу в «поле».
—Заодно и от службы отдохнешь,- сказал папа, помогая мне собирать рюкзак….
Не то что бы я сильно устал, отдавая долг Родине в должности начальника продовольственного склада полка, но романтика профессии, а так же отсутствие альтернативных вариантов трудоустройства, окончательно развеяли мои сомнения.
Партия (в среде геологов это слово всегда считалось приличным), в которой мне предстояло начинать трудовую биографию, называлась как то сложно, но зато, в названии, была приставка «Спец», что само по себе добавляло авторитета мне в моих же глазах.… Руководил спецпартией Юрий Васильевич Бугаец. Человек по- настоящему интеллигентный, образованный, культурный, вследствие чего глубоко пьющий.
Можно долго перечислять его достоинства, например виртуозное владение ружьем в любом состоянии, говорили даже, что он был мастером спорта по стендовой стрельбе. Удивительно и непривычно грамотная речь, с отсутствием нецензурных выражений, даже в общении с лошадьми и бичами. А умение играть в преферанс, ставило моего нового начальника на недосягаемую высоту, а меня обрекало на беспрекословное подчинение.
Юрий Васильевич всегда говорил тихо, с приятной вкрадчиво-извинительно-вопросительной интонацией. Его аристократическое, с ленинградским акцентом: «Друзья мои, предлагаю по рюмочке!», означавшее надраться в хлам, навсегда вошло в мой лексикон и заняло в нем достойное место. Именно от него я впервые услышал романс Яна Френкеля и Инны Гофф «Скоро осень, за окнами август». Вернее только первую строчку. Ее напевали все, с начала июня, как только стих звук улетающего вертолета, закинувшего нас к подножью срединного хребта.…
Все это не могло не вызвать искреннего уважения к Юрию Васильевичу, как Человеку, и начальнику.
И так, под чутким руководством Ю.В. Бугайца, мы приступили к разведке месторождения этого самого «спец» чего-то». Мы – это Лев Иванович Андрюшаев, Александр Кузнецов, Игорь Богданов, практикантка Лена, бич Леня, с криминальным прошлым, я и три вьючные лошади.
По выданному мне радиометру я безошибочно сделал вывод, что искать мы будем что- то радиоактивное. К счастью, радиационный фон в районе поиска оказался в норме, что подтверждалось ежедневными показаниями радиометра. В свою очередь, это благоприятно сказывалось на фоне гормональном, и регулярно проверялось в ходе научных экспериментов с участием студентки Лены, за что ей большое человеческое спасибо.
Лена приехала на практику, кажется, из Новосибирска. Или Красноярска. Она оказалась доброй и совершенно не конфликтной девушкой, постоянно тянущейся к знаниям и сгущенному молоку. Ей было девятнадцать, лет и этот факт с лихвой перекрывал все ее возможные недостатки.
Лев Иванович Андрюшаев - человек загадка. За все лето я так и не смог узнать его поближе. Как и Бугаец, он был старшим ИТР (инженерно-технический работник). Для обоих это был последний полевой сезон, возраст….
Лев Иванович вел себя тихо и, даже замкнуто. Как и положено ИТР, он не делал ничего. То есть ничего, что могло бы облегчить или ускорить поиск спецископаемого. Кроме этого он страдал пироманией. В худшем ее проявлении. С раннего утра и до поздней ночи, он сидел у костра и метал в него дрова, не давая пламени угаснуть ни на минуту. Добывать дрова входило в обязанности мои и Лени-бича. С помощью ручной пилы и топора. За несколько сот метров от лагеря. Мы пилили, кололи, а потом носили. На себе. Лев Иванович метал дрова в костер быстрее, чем мы их добывали, в связи с чем пользовался у нас двоих «заслуженным уважением». В остальном он запомнился мне человеком спокойным, рассудительным, не многословным и, по-своему обаятельным.