— Как же в таком случае они работают?
— Ну, такую работу, по-моему, можно делать, даже если…
— Давай проверим.
Поведение этих существ совершенно нас заинтриговало.
Мы шагали вдоль вереницы носильщиков, совсем близко от них; одна группа рабочих двигалась рядом с нами, другая навстречу.
Вот и здание.
— Машины! — воскликнули мы, очутившись на дороге.
Из темного помещения доносился равномерный шум и лязг. Около здания носильщики выливали жидкость в желоб, по которому она текла в цех. На стенах цеха торчали какие-то загнутые кверху трубки, из которых выходил газ, горевший тусклым, зеленоватым пламенем…
В этом жутком полумраке, в невыносимом смраде двигались десятки существ. Все это живо напомнило мне рабский труд, каким я представлял его себе в давно минувшие времена на Земле. То, что впоследствии принесло человеку облегчение и прогресс, сначала поработило его.
Мы вышли на свежий воздух. По обеим сторонам входа были укреплены полупрозрачные шары, похожие на фонари, но они не светились.
Мы двинулись вдоль здания, чувствуя себя чем-то вроде призраков: мы ходим, а нас не слышат и не видят.
Темнело. Контуры здания расплывались в густеющих сумерках. Мы дошли до конца цеха. Там тоже был широкий вход с двумя шарами по бокам. Доктор заинтересовался ими.
Из цеха то и дело выезжали какие-то грубо сколоченные тележки на валиках вместо колес. Каждую тележку толкали два тристанца. Они везли готовые изделия, а может, полуфабрикаты. Похоже, это завод пластмасс, только выпускаемые изделия отличались особой прочностью.
Доктор бесцеремонно протянул руку к одной тележке и, взяв изделие, подошел к нам. Рабочие не возражали.
Это был прозрачный и довольно эластичный цилиндрический сосуд литра на два с трубкой на дне.
— Ну, что? — спросил доктор.
— Где я мог его видеть? — вслух подумал я.
— Совершенно верно, — сказал доктор. — Точно такие штуки торчали в озере из камыша, там, где мы в первый раз заночевали.
— Верно, верно, стеклянные цветы…
— Думаю, что это были вовсе не цветы…
Здания давно превратились в темные силуэты, пламя печей над нашими головами бросало вниз мрачные отблески. Мы решили вернуться к дископлану. На сегодня разведка окончена.
— Опять придется в потемках искать место для ночевки, — с упреком сказал Марлен, как только мы подошли к аппарату.
— А ты собираешься сегодня лететь куда-то?
— Уж не хочешь ли ты сказать, что мы будем ночевать здесь? — встревожился Марлен.
— Разумеется!
Мы поужинали в темноте, не спуская глаз с загадочного завода. Алые отблески его огней казались особенно яркими во мраке.
«Как в аду», — подумал я. Во времена моего детства у меня была точно такая картинка в книжке.
Работа на заводе не прекращалась. На тускло освещенном фоне медленно двигались темные фигуры. Рабы… Мне снова пришло в голову это сравнение.
— Такой каторжный труд вряд ли может быть привычкой, сказал я доктору. — По-моему, это просто рабы. Но в таком случае где-то рядом с ними должны быть и рабовладельцы. А их здесь не видно, никто не сторожит рабочих, не погоняет…
— И никто не лодырничает, — прервал меня доктор. — Знаешь, у меня возникла идея… бывают же такие нелепые ассоциации… есть что-то общее… эта апатия… Мне почему-то вспомнились наши монтажники там… на базе… Разумеется, чисто внешнее сходство, случайная аналогия, но, ты только подумай хорошенько, эта апатия… словно бы у них есть что-то общее…
— В таком случае предлагаю назвать их «равнодушниками», усердно жуя, предложил Марлен.
Мы промолчали.
— И ты хочешь сказать… — начал я.
— Пока я ничего не хочу сказать. Поэтому-то я сижу здесь и жду. Жду, когда же появятся хозяева.
Время летело незаметно. Нас окружала тьма, пронизанная алыми всполохами огня. Из входа в здание струился слабый свет. Томясь в ожидании, мы попытались установить радиосвязь с базой, но тщетно — наши попытки не увенчались успехом. Пока мы возились с рацией, сзади блеснула вспышка ало-синеватого света и тотчас погасла. Мы обернулись. На рабочей площадке было темно, отблески печей стали слабее, освещение в цеху погасло, воцарилась тишина и ночное спокойствие. Но когда наши глаза привыкли к темноте, мы заметили какое-то движение: вот на темном фоне промелькнули черные тени… Минута — и вновь ничего не видно. Тристанцы скрылись в загадочных зданиях.
Мы с опаской уставились в недвижную тьму. Около дископлана не видно было ни зги. Внезапно Хольст вскочил с места.