Но тут же сама крепко обняла нас:
— А ну, покажитесь, какие вы стали? Особенно ты, дерзкий носишко. А это что за девочки?
— Это Тамара. Она перешла в первый класс, а теперь гостит у нас. А это Устинька, Дарьюшкина племянница.
Бабушка уже давно сидела на террасе с мамой и тётей Нашей, а я всё ещё вертелась тут же.
— Я, бабушка, думала, что ты совсем уж не приедешь!
— Как же я могла не приехать, когда вот-вот твоё рождение.
Мне только это и нужно было: я всё боялась, что бабушка забудет об этом важном для меня дне.
Наконец он наступил. Мы перенесли его с пятницы на воскресенье, чтобы папа всё время был с нами.
Как раз к этому дню зацвела вся липовая аллея. Распустилась бездна жёлтых звёздочек, и в отличие от снежинок, все они были одинаковы. И как сладко они пахли! Отовсюду слетались пчёлы; наверно, они на лету сообщали друг другу о том, что у нас зацвели липы.
— Можно сорвать липовую ветку? — спросила я у тёти Наши. — Это ведь не розы.
— Можно, но лучше не нужно, — ответила она. — Это может не понравиться капитану. А у тебя и без того много подарков.
Это была правда. Лучшими из подарков были сказки Пушкина, удочка и крокет.
Но меня ожидал сюрприз.
Когда мы сидели за чаем, к нам на террасу поднялся капитан. В руках он держал розы.
— Милая барышня, — обратился он ко мне, — мне стало известно, что нынче день вашего рождения. Разрешите преподнести вам семь роз — по числу ваших лет. Этот скромный букет невелик, но из года в год он будет расти вместе с вами.
Я вспыхнула от гордости: первый раз в жизни, как взрослую, меня называли на «вы»!
Как взрослой, мне тоже захотелось сказать капитану что-нибудь приятное.
— В день вашего рождения я вам подарю сто роз, — ответила я.
Все засмеялись, но мама была недовольна:
— Что ты, Верочка, разве капитану сто лет? Вам, вероятно, не больше восьмидесяти, не правда ли?
— Нет, сударыня, мне только шестьдесят пять. Я выгляжу гораздо старше своих лет. Это оттого, что у меня была трудная жизнь.
— Были ли вы когда-нибудь у мыса Доброй Надежды? — спросил Дима.
— О нет. Я плавал на небольшом пассажирском судне. И только по Чёрному морю.
Заметив разочарование Димы, капитан добавил:
— Что ж! И моя скромная работа была необходима. Я перевёз много пассажиров и нужных грузов. И самое главное — у меня никогда не было ни одного несчастного случая.
Опуская подаренный мне букет в воду, я заметила, что, кроме семи роз, там есть ещё один бутон.
— Будем считать, что это ваш будущий, ещё не распустившийся год, — сказал капитан, принимая от мамы стакан чая с пирогом. — И теперь только от вас зависит, чтобы он расцвёл пышным цветом.
Папины книги
Выпустить в свет книгу не так-то просто.
Много нужно трудиться, прежде чем книга попадёт к нам в руки, свежая, чистая, в красивом переплёте, без опечаток. Как хороши были сказки Пушкина, подаренные мне! Какие картинки были в этой книжке! Их можно было рассматривать часами. Здесь был рыбак с неводом у порога избушки, где под окном сидела всем недовольная жена рыбака. Тридцать три богатыря выходили из морской глубины. На пустынном берегу царевич натягивал лук, собираясь пронзить стрелой злого коршуна. Золотой петушок сидел на шесте и, завидя врага, кричал «кукареку».
Прекрасные сказки!
Большой шкаф в папиной комнате был полон книг. На полках, плотно прижавшись друг к другу, стояли книги, изданные в том издательстве, где работал мой папа. Этих книг становилось всё больше и больше. Пришлось освободить для них ещё одно местечко, рядом с «Толковым словарём».
— А «Бестолковый словарь» тоже бывает? — спросила я у папы.
— Нет, не бывает. «Толковый» словарь объясняет, растолковывает каждое слово. А «бестолковый» — кому он нужен?
Мне очень хотелось прочесть хотя бы одну из папиных книг. Но папа сказал:
— Нет, Веруша, для тебя это ещё рано. Это не сказки, а научные книги. В одной из них рассказано, как устроены Земля, Солнце и звёзды. В другой речь идёт о морском дне. В третьей — о том, что можно увидеть в капле воды, если глядеть на неё через особый прибор — микроскоп.
— Я, дядя, пожалуй, прочёл бы о морском дне, — сказал вдруг Дима. — А она… — тут Дима указал на меня пальцем, — пусть читает о водяной капле.
— Почему же мне только одна капля? — обиделась я, готовая заплакать.