Мы насторожились и стали продвигаться с опаской, потому что никогда нельзя сказать, кинется ли на вас носорог или пройдет спокойно мимо. Мы видели его следы. Не желая терять времени, я скомандовал Уэн-Мэту ударить в тамтам. Сам же выстрелил из ружья. Эффект получился неожиданный. При первом ударе тамтама послышался громкий визг и хрюканье, и вместо огромного носорога наперерез нам кинулось целое стадо диких свиней, сваливших по дороге четверых людей Нэйзара и скрывшихся в джунглях. К счастью, пострадал только один из четырех, да и то несерьезно: ему сильно оцарапала икру одна из свиней. Я промыл рану кипяченой водой, которую всегда имею при себе, и марганцовым кали, а Нэйзар приложил к ней какие-то листья и травы. Пациент наш был очень доволен операцией, потому что я дал ему выкурить папироску, а затем вкатил ему такую порцию крепкого виски, что он чуть не задохся. Люди Уэн-Мэта, заслышав тамтам, прибежали на выручку, но мы сейчас же отправили их обратно.
По мере продвижения вперед, мы встречали следы тигров, леопардов и селадангов. Попадалось множество диких свиней и ланей, и я решил что-нибудь раздобыть нам на ужин. После нашего приключения мы шли не очень быстро, потому что я не хотел слишком удаляться от вырубавших деревья людей, и мы опередили их на какую-нибудь сотню ярдов. Мы были очень довольны — вместе идти веселей и безопасней.
Вдруг мы вышли на поляну ярдов в сто шириной, где трава была высокая и спутанная. Я взял ружье на прицел, готовый выстрелить, что бы ни завидел.
— Барьби! (Свиньи!) — закричал Уэн-Мэт, указывая в дальний угол.
Целиться особенно не надо было: там паслось штук двадцать — тридцать. Я выстрелил наудачу, зная, что в какую-нибудь да попаду. От выстрела свиньи кинулись бежать. Двое из моих даяков, подбежавших к месту, закричали: «Попал, туан!»
Интересно было видеть удивление на лицах Нэйзара и его товарищей. Им никогда еще не случалось видеть, чтобы на таком расстоянии и так быстро можно было убить зверя. Мое ружье было для них предметом любопытства, но они еще не видели его в действии. Чуай, широко улыбаясь, сказал: «К ужину жареная свинина, туан!..»
Хотя было еще рано, но я решил сделать привал, чтобы дать отдохнуть раненому сакаю. Люди построили платформы. Чуай и один из даяков принялись свежевать свинью, в то время как Нэйзар и его люди отправились на поиски воды. Вырыли яму, в которой развели огонь, а над ней положили накрест бревна. Свинью вымыли, вычистили, связали и надели на длинный шест — вертел. Что за пиршество! Чуай был истым художником своего дела. Люди наелись до отвала. Уэн-Мэт и его люди решили временно забыть, что мусульманам запрещено употреблять свинину в пищу, и с удовольствием уплетали свою долю.
Третий и четвертый день прошли без всяких приключений. Мы шли прямо к вершине горы — по стрелке компаса. Продвигались мы медленно, держась все вместе.
К концу четвертого дня мы почувствовали, что почва повышается, и я увидел, что мы стоим у самого подножия горы. Мы приготовились сделать привал.
Пробиваясь сквозь девственные джунгли, мы вспугнули стаю зеленых голубей. Пока люди вырубали чащу для нашего ночлега, собирали ратан, срезали колья и кору для подстилок, я с Уэн-Мэтом пошел посмотреть, не удастся ли настрелять голубей нам на ужин. Не прошли мы десяти минут, как услышали крики. Мы поспешили обратно. Все толпились около Абдула, одного из людей Уэн-Мэта. Оказалось, что на него напал и ранил леопард; леопард лежал тут же, пронзенный тремя стрелами, с размозженным черепом. Все были так взволнованы, что мы едва могли добиться, как было дело. Выяснилось, что Абдул проходил мимо большого дерева, вырывая ратан из зарослей, как вдруг леопард, притаившийся под деревом, кинулся на него, не издав ни одного звука, и свалил его на землю. Крики Абдула, которому зверь вонзил когти в мышцы и разрывал шею, привлекли остальных. Все кинулись спасать его. Стрела Нэйзара попала леопарду в бок, за ней две другие, пущенные его товарищами. Леопард повернулся, чтобы встретить нового врага, но Нэйзар опередил его и одним ударом паранга размозжил ему череп, убив его на месте. Абдул был так тяжело ранен, что, несмотря на наш уход, умер в эту же ночь, и рано утром мы похоронили его. Эта была первая настоящая трагедия за нашу экспедицию, и на людей она подействовала очень обескураживающе. Мне понадобилась вся сила убеждения, чтобы уговорить их, что леопард вовсе не был злым духом, посланным на нашу погибель. В конце концов они все-таки согласились попытаться достигнуть вершины горы.
Мы взяли с собой только то, что было совершенно необходимо. Люди Уэн-Мэта несли воду на всех, так как уверенности, что мы найдем воду на горе, не было. Упорно взбираясь, мы дошли до вершины около четырех часов дня. Никто из моих спутников не хотел поверить, что он действительно победил Гору Духов: им казалось это сном. В эту ночь они веселились, били в тамтам, пели и плясали и приносили в жертву духам и божествам джунглей рис и травы, чтобы умилостивить их. Я думаю, они боялись заснуть, чтобы не подпасть во сне под власть духов.