- Мы все твоя семья, - тихо сказал Ромуальд, выпуская меня из объятий. – Мы давно стали твоей семьей…
- Нет, - покосилась я на него, - вы все чего-то от меня хотели. И никто из вас не был бескорыстен. Даже сейчас, в час моего горя, вы все еще хотите меня заполучить…
- Это не так, Зоя, - выступил вперед дракон. – В данную минуту ты убита своим горем и не можешь здраво мыслить, но в сердцах все присутствующих, кроме магов, конечно, ты заняла прочное место. Они будут тебя беречь и защищать…
- От кого? – горько усмехнулась я. – От себя самих? Какая цена этой защиты? Способности химерины? Я не хочу!!! Я больше ничего не хочу! Не хочу чувствовать и любить, потому что это приносит боль!
- Мало ты просветлился, - легла на плечо магистра тяжелая лапа лешего, - пойдем, я покажу тебе, как ты был неправ! – И он увел Зигмунда, на удивлении покорного и безропотного.
Волки сели, задрали морды и воем исполнили похоронную тризну по Гри. А чертово семейство ломало свои вилы в знак скорби.
- Пойдем, - навис надо мной Ланселот, - тебя ждут дела.
- Нет, - вытерла я ладошкой слезы, но встала. – Я пойду домой одна. Не хочу никого видеть. Мне никто не нужен! – обернулась драконом, не обращая внимания на брызнувших во все стороны утешителей. – Если я кого-то из вас увижу рядом со своей избушкой, то вы пожалеете! Держитесь от меня подальше! – и улетела.
Драконы тоже умеют плакать. И там, где на землю падает драконья слеза вырастает цветок дивной красоты, называемый «Скорбь дракона», способный исцелить от множества болезней и разбитых сердец. Пока я летела домой, наверное, облагодетельствовала этими цветами целый мир. Мир, который отобрал у меня Гри…
Когда я вошла в свою избушку, снова защемило сердце. Никогда уже Гри не запрыгнет на стол и не превратится в книгу. Не стукнет меня по затылку мягкой лапой за непонятливость. Не согреет долгими ночами, мурлыча свои кошачьи песенки. Больше вообще ничего не будет. А мне нужно научиться жить одной. Если никого не впускать в свое сердце, то и терять будет некого. Вот так.
Я переоделась в безразмерную кофту с юбкой, повязала платок и мазнула по лицу сажей. Не хочу быть химериной, что бы это не означало. Здесь живет баба-Яга, злобная и корыстная лесная ведьма.
Поужинав черствой лепешкой и скисшим молоком, я забралась под одеяло и тихо плакала, пока не уснула.
Утром, выйдя на крыльцо, осмотрела угрюмым взглядом пустующий палаточный городок и пошла заниматься своими насущными делами. Мне нужно подготовиться к зиме. И научиться жить одной. Если это повторять миллион раз, то в это можно поверить.
Если Гри что-то и вдолбил мне в голову, так это то, что зима не любит ленивых и готовиться к ней нужно с лета. Деньги, заработанные на оплевывании лысых, у меня были, но мне срочно требовалось отвлечение от мрачных мыслей.
Целый день я колола дрова, в перерывах перекусывая кашей. Отмывала избушку, проводила инвентаризацию и старалась не думать, не вспоминать. Так намахалась за день, что отрубилась без задних ног и снов не видела. Только какой-то дятел в лесу полуночничал, надо будет лесовику на него пожаловаться.
Утром привела себя в порядок, вышла на крыльцо, прихватив топор, и застыла: вся моя поленница была аккуратно сложена и не осталось ни одного чурбака. А сверху дров лежал скромный букетик полевых цветов.
- Ладно, - хмыкнула я и пошла полоть огород. Все сильно заросло за время моего отсутствия и раннего попустительства. За целый день я не успела обработать даже четверти. Зато была обеспечена работой до конца недели. С тем и уснула.
Утром вышла на крыльцо и обомлела. Мой огород стоял таким чистым и красивым, хоть показывай на выставке достижений сельского хозяйства. Высокие овощи тщательно подвязаны к тычкам в мой рост, плети вьющихся растений умело пикированы, густо насеянные грядки овощей грамотно прорежены.
И это далеко не все. Вокруг дома, возле посыпанных песком дорожек, в виде рабаток щедро натыкана цветочная рассада: маттиола, резеда, петунии, пионы и душистый табак. И куча других местных цветущих растений, высоких и низких, просто их названий я не знаю. Все щедро полито.
Даже то, что я вчера вырвала в сердцах или по незнанию, было посажено обратно и тоже полито. А на плетне висел венок, сплетенный из полевых цветов.
- Допустим, - сердито буркнула я и пошла ставить силки на зайцев. С этим было сложнее всего. Стрелять животных я не могла, да и нечем, а мяса очень хотелось. Надежда, что дичь ко мне сама прилетит, разделается и сварится - из области ненаучной фантастики.
Намучалась я за этот день – мама-не-горюй. И сама в силках побывала неоднократно. И ежика поймала. И волка. И белку. И даже пару болотных гадюк. Но все же расставила петли с приманкой и уползла домой, ужинать утренней кашей, один вид которой вызывал тошноту. Ничего, скоро должен приехать Феклий с продуктами, тогда и отъемся.