Когда медведь появился из входа в берлогу, я мгновенно перерезал горло маленькому зверьку, которого мы ранее поймали. Кровь животного стала ярким сигналом для голодного медведя. Затем я начал громко кричать и активно махать руками, чтобы привлечь его внимание. Моя задача состояла в том, чтобы отвлечь его от костра и направить в сторону подготовленной ловушки.
И у меня это получилось легко. Медведь, находясь в состоянии ярости из-за прерванного сна, обратил на меня всё своё внимание. Вид крови и мои движения вызвали у него инстинктивную реакцию преследования. Несмотря на свои огромные размеры, он неожиданно быстро бросился за мной, демонстрируя скорость, несвойственную такому крупному существу.
Мои тридцать уровней усиления тела помогали мне удерживать нужный темп бега, но напряжение в каждой мышце становилось всё сильнее. Нагрузка была ощутимой, и приходилось прикладывать максимум усилий, чтобы не замедляться. Мысль о том, что медведь мог настичь меня в любой момент, не отпускала ни на мгновение, заставляя продолжать бежать изо всех сил.
Я старался контролировать расстояние между нами, чтобы медведь не терял интереса к погоне, но и не приближался слишком близко. Бег по лесу требовал особой концентрации: нужно было избегать препятствий, огибать густые заросли и следить за тем, чтобы не потерять направление. Мы продирались сквозь дебри, преодолевая завалы из поваленных деревьев и прыгая через ручьи, пока не достигли нужного места.
Ловушка была готова, и теперь оставалось только надеяться, что всё пойдёт по плану. Приближаясь к ловушке, я ускорил шаг, выводя медведя туда, где находилась яма с кольями, заранее обработанными ядом. Когда мы выбежали из зарослей, я сделал резкий манёвр: остановился и отпрыгнул в сторону, чтобы избежать падения. Это удалось, и я благополучно приземлился на краю ямы.
Но медведь, выскочивший из зарослей прямо за мной, не успел среагировать вовремя. Со всей своей скоростью и массой он ринулся вперёд, прямо в зев темной ямы. Острые колья, ожидавшие его на дне, вонзились в тело, и медведь застыл в ловушке, издавая глухой рёв боли и злобы, который проявлялся в каждом его движении. Он отчаянно пытался освободиться, но усилия были тщетны. Несколько копий, вонзившиеся в его тело, прочно удерживали его на месте. Медведь метался, пытаясь избавиться от острых предметов, но это только усугубляло его положение. Ему удалось вытащить два копья, но остальные, глубоко вошедшие в его плоть, ломались, когда он пытался вырваться.
Со временем рёв медведя становился всё слабее, превращаясь в хриплый вой. Боль и слабость постепенно брали верх, тяжесть ранений и воздействие яда сделали своё дело, и спустя короткое время он затих.
Мы выждали около получаса, и когда звуки из ямы окончательно стихли, мы, раздираемые разными чувствами, подошли к её краю. Иван, казалось, был переполнен жаждой мести за те страдания, которые принёс нам медведь, тогда как я, испытывал растущее чувство жадности — желая извлечь из тела зверя Кристалл Силы. Стоя на краю ямы и глядя на огромную тушу, мы пережили целый спектр эмоций. Гордость за нашу хитрость, позволившую одолеть такого крупного зверя, смешивалась с чувством выполненного долга и облегчением от того, что угроза осталась позади.
Эти чувства бурлили в нас, вызывая противоречивые эмоции. Иван был настроен агрессивно, возможно, даже готовился нанести последний удар с помощью своего рунного копья, чтобы окончательно убедиться, что медведь мёртв. Я же думал о том, как разделать эту тушу, чтобы добыть Кристалл Силы, представляя, какие возможности откроются передо мной, если я смогу воспользоваться его мощью. Мы стояли молча, позволяя эмоциям немного улечься.
— Мы смогли это сделать, брат, как я и обещал… — начал он, поворачиваясь ко мне.
Именно в этот момент медведь, собравшись с последними силами и игнорируя все свои раны, бросился в нашу сторону на голос Ивана. Всё произошло настолько стремительно, что Иван даже не успел среагировать, когда лапа зверя отбросила его, словно он ничего не весит, в одно из деревьев. Я, обладая более крепким телом, почти успел отскочить, но мощные когти, как кинжалы, вспороли мне живот и правое бедро, сломав несколько костей. От удара я отлетел назад и врезался спиной в дерево.
Медведь выглядел ужасно: его красные глаза светились ненавистью, изо рта текла кровавая пена. Он повис на краю ямы и пытался добраться до меня. Я же, испытывая невыносимую боль, лежал, как поломанная кукла, возле дерева. В полубессознательном состоянии я заметил Ивана, чьё тело было нанизано на ветку другого дерева. Его голова и конечности были неестественно вывернуты. Было ясно, что он погиб мгновенно, чего нельзя сказать обо мне.