Маша. Саша, можно тебя на минуту?
Саша. Конечно.
Маша. Мама, мы на секунду, ты пока порепетируй.
Маша с Сашей выходят на кухню.
Маша. Ну ты и подонок!
Саша. Почему?
Маша. Что ты тут устроил? Ты хоть понимаешь, что ты ей сейчас по больному режешь? Что ты сейчас из живого человека кусок мяса вырываешь? А я тебе доверилась…
Саша. Ты видела, как у нее глаза загорелись?
Маша. И что? Ты сейчас уйдешь, она будет ждать, а потом не дождется и точно с собой что-нибудь сделает. Это она с виду такая. А загляни ей в душу – там живого места нет, там одни раны, и из них кровь так капает, капает… Каждый день, каждую секунду. И обида ее съедает – на мать, на мужа, на театр.
Саша. А если я правда для нее пьесу напишу?
Маша. Ты что, умеешь пьесы писать?
Саша. Вместе напишем. Че там сложного? А насчет сцены я серьезно, я в универе могу договориться, меня замдекана любит.
Маша. Я на работу каждый день хожу, мне писать некогда.
Саша. А в выходные?
Маша. Как на это муж посмотрит?
Саша. Он ревнивый?
Маша. Нет. Но я сама так не могу. Я провожу время с молодым человеком, а муж в это время меня дома ждет? Это как?
Саша. Ладно, я сам пьесу для нее напишу. Как она хочет – о любви. Пусть она репетирует. Потом развесим афиши, позовем друзей… У меня журналистка знакомая есть, ее тоже позовем. Напишет про твою маму в газету.
Маша. Ты правда это сделаешь?
Саша. Почему бы нет?
Маша. А зачем тебе все это?
Саша. А я давно хотел написать что-нибудь о любви. Почему бы этому что-нибудь не обрести форму пьесы? Времени у меня навалом, компьютер есть, одиночества предостаточно, да и страданий хватает. Сублимирую их в гениальное и вечное.
Маша. Ты очень необычный человек. Но спасибо тебе. Если это правда, спасибо. Я буду помогать. Запиши мой телефон, пожалуйста. И мамин тоже.
На кухню заходит Арина.
Арина. Я готова читать!
Саша. Арина Аркадьевна, я сейчас пойду, мне еще Машу проводить нужно. Я к вам завтра приду с камерой, давайте? Заодно и видеоматериал запишем.
Арина. С камерой? А это для чего? Вы собираетесь кино снимать?
Саша. Для архивов. Вдруг мы прославимся на весь мир, и про нас начнут снимать документальные фильмы? Найдут архивы, обрадуются, подерутся за права, всё как у нормальных великих.
Арина. Хорошо. Как скажете, Сашенька. Как скажете. Я буду в черном, черное подчеркнет хрупкость и взгляд.
Саша. Да. Обязательно в черном. Моя героиня тоже всегда ходит в черном.
Арина. Сашенька, мне ведь вас бог послал. Я чувствую. Ко мне неделю назад ангел во сне приходил, на кровать ко мне сел, крылом меня обмахнул сказал: «Не бухай, дура, жди, скоро все изменится». И вы пришли.
Саша. А вы знаете, я вас помню. Я маленьким был, меня мама в ТЮЗ водила… На Карлсона.
Арина. Моя любимая роль. Как я там сальто делала, помните? А вот это?
Поет.
Маша. Мама, ладно, нам пора идти. Ты только не пей сегодня больше, хорошо?
Арина. Не буду, доча. Саша, а вы мне завтра мою пьесу принесете?
Саша. Не завтра, но на следующей неделе точно.
Арина. А завтра с камерой, да? Мне вас бог послал. Мне вас бог послал, это абсолютно точно. Я губы красным подведу, а глаза – черным, как уголь, как ночь…
Маша. Обязательно, мама. Ты ведь такая красавица, когда следишь за собой. Ну все, мы пошли.
Арина. Валите кулем!
Маша собралась уходить, но в последний момент подошла к матери, обняла ее.
Маша. Я тебя очень люблю, мамочка. Будь молодцом, пожалуйста.
Арина. И я тебя, доча, люблю. Крестик мой на шее родненький, я из-за тебя Джульетту не сыграла, Костромской, суке, роль отдали…
Маша. Ну что ты, мамочка. Зато ты у меня талантливая, красавица вон какая…
Арина. Давай, доча, пиздуй. Я себя хорошо вести буду. Сейчас читать сяду, потом стихи повторю и спать. Сашенька, я вас завтра в любое время жду…