В итоге полицейским пришлось отдуваться за всех, но и у них начались проблемы. Эби выпустила погулять персевалей, и хоть те никого не трогали, но успешно отвлекали. Одновременно с хранительницей кристалла призыва на все деньги развлекался и Чаиро. Его фантазии оставалось только позавидовать: липкий асфальт, стены поперёк дорог, превращающиеся в кисель оружие и форма полицейских и тому подобное.
В общем, мы спокойно сидели в студии, гоняли чаи и слушали моё интервью, которое с Василисой заранее записали.
А вот дальше у меня была целая гора планов.
Сначала важнейшее выступление в моей жизни перед сотнями тысяч людей. Причём наверняка столичные слушатели настроены к провинциальному выскочке более критично. Впрочем, это не имеет большого значения, ведь моя задача не заставить их выйти на баррикады, а наоборот, убедить спрятаться и выждать. Уверен, им эта затея придётся по душе.
Если не случится сюрпризов и враг продолжит сидеть во дворце, мы вместе с Древним по очереди сгоняем во Владимир, потом в Муром, и я закончу своё турне в Казани. Да, по идее, у меня есть время, и я могу объехать вообще все города, в том числе и крепости на Малом Московском Защитном Кольце. Но, во-первых, информация и так распространится, а во-вторых, у меня есть и другая задумка.
Очень уж хочется попробовать разжиться ещё одной сферой и изменить соотношение артефактов с нынешних пяти к одному хотя бы на три к одному.
— Запись заканчивается, — отвлёк меня от размышлений Свят.
— Хорошо.
Я быстро бросил взгляд на улицу, убедился, что полицейские даже не приблизились к зданию, и встал со стула.
— Ладно, ребята, всем спасибо! — Я улыбнулся работникам радиостанции. — Мы, пожалуй, пойдём, а вы давайте начинайте занимать места у окон. Хоть я вам и показал уже всё, но поверьте, в небе это выглядит более феерично.
— Верим! — Главный редактор «Голоса Нижнего», уже начинающий лысеть брюнет лет сорока, встал со стула и вдруг протянул мне руку. — Удачи вам! И вы сразу извините, но нам придётся выпускать в эфир то, что они прикажут.
— Это ерунда, — усмехнулся я. — И это ненадолго.
Запись закончилась, и я взялся за ручку двери.
— Здравствуйте, дорогие друзья, с вами Василиса Селезнева, и сегодня у нас в гостях особенный гость! Герой войны с Пермью, человек, меньше чем за полгода с нуля сделавший из маленькой деревни передовое княжество. Главный щит империи на пути объединённых османских и европейских войск. Человек, против которого началась информационная война, князь Дмитрий Николаевич Акулов!
Я удивлённо обернулся и увидел, что редактор уже сел за стол, напялил наушники и по второму кругу пустил запись.
— Пусть пока слушают, — одними губами произнёс он.
Я показал ему большой палец и вышел.
— … рядовые граждане, просто живите, как жили! Военные, полицейские и ликвидаторы, сделайте всё, чтобы, когда вам прикажут идти на Савино, не оказаться на месте службы. Вашим родным вы нужны живыми! Руководители, ни при каких обстоятельствах не посещайте дворец, оттуда выйдете уже не вы. Я, конечно, убью всех тех, кто лишил нас нашего любимого императора, а также убил или поработил его ближайшее окружение, но вы до этого можете просто не дожить…
— Интересно, братан?
Толстой резко повернул голову и увидел стоящего в конце длинного коридора Гордого.
— Познавательно, — ответил он.
— Согласен. Только ты это… Чуть подальше от окна отойди, а то у него слишком длинные руки.
Толстой кивнул и сделал три шага назад. Впрочем, он мог отойти куда угодно — висящую над домами огромную фигуру князя Акулова было видно с любой точки. И очень хорошо слышно.
— … я знаю, многие из вас хотят присоединиться к нам и защищать родину плечом плечу с братьями, — продолжил вещать лидер Савино. — Но так мы только увеличим жертвы. Армия Савино хорошо обучена и сильна. Если нам понадобятся добровольцы, я сделаю ещё одно заявление…
Толстой глубоко вздохнул и поморщился. Сегодняшний разговор с Гордым кардинально поменял картину мира, и с его глаз будто спала пелена.
То, что этому вышедшему из озера ублюдку плевать на империю, было понятно сразу, но, как оказалось, ему плевать и на титул. И вот это уже совсем плохо. Это значит, что, если он почувствует близость поражения, он просто сбежит «выполнять волю Озера» в другое место. И что здесь останется, ему абсолютно безразлично…
Конечно, и самому Тимофею Матвеевичу по большому счету было плевать на империю, но имелся серьёзный риск того, что во всей этой ситуации он легко может стать крайним. И такого он, разумеется, допустить не мог.