- Камилла?! - мужчина встал и попытался схватить меня за руку, но я вырвалась и побежала к себе в комнату.
Захлопнув дверь, я подбежала к шкафу и достала оттуда чемодан. Открыв его, стала скидывать с полок одежду прямо в чемодан. Меня трясло от злости и обиды. Я чувствовала себя преданной. Словно мной воспользовались.
Все, хватит. Я никому не нужна, вот и буду одна. Ничего, мне не привыкать. С родителями-журналистами я рано научилась самостоятельности. Я опустилась на колени у чемодана. Слезы предательски скатывались по щекам, а комок, вставший в горле, мешал глотать.
«Нет, надо успокоиться», - сказала я себе, стирая слезы со щек.
Уложив вещи, я сама стала собираться.
- Ты куда? – спросил меня опекун, когда я вышла из комнаты.
- В свою квартиру, - ответила я, делая акцент на слове «свою».
- Почему ты думаешь, что я тебя отпущу? - Андрей Владимирович встал на моем пути, закрывая путь к входной двери.
В его взгляде читались вина и растерянность, а еще решимость. Решимость не выпустить меня из этой квартиры.
- Я не спрашиваю у вас разрешения, - голос мой прозвучал спокойно, несмотря на бурлившее внутри негодование.
- А если я тебя не отпущу? - в голосе мужчины снова прорезались строгие нотки, вот он - Андрей Владимирович, гроза всех старшеклассников.
А я уже и забыла, каким он может быть.
- Я позвоню Людмиле Кирилловне и скажу, что вы меня изнасиловали, - на моих губах расплылась самодовольная ухмылка.
Да, я готова была сделать это. И пусть меня вернут в приют, а его упекут в тюрьму, сейчас, в данную секунду, я готова была и на это. Глупо? Возможно. Эгоистично? Определенно да. Я возненавижу себя за это потом? Плевать. Я уже себя ненавижу, и его тоже.
Опекун, видимо, это понял и, отступив в сторону, прислонился к стене. Я прошла мимо и, стараясь больше не смотреть на него, стала обуваться.
- Ты обещаешь мне позвонить, если что-то случится? – в его голосе звучала усталость.
«Все самое ужасное со мной уже случилось», - самоирония выручала.
Я промолчала, не посвящая учителя в то, что мой мобильный канул в лету где-то под скамейкой. Со сборами было покончено. Я взяла чемодан и открыла дверь.
- Я считаю, это плохая идея - остаться одной сейчас, - услышала я голос опекуна за спиной.
Он не уговаривал, не грозил, но эти интонации во фразе давали понять, что он просит остаться, как и я вчера. Я опустила голову, чтобы спрятать набежавшие слезы, и глубоко вздохнула. Собирая воздух в сжатые до предела легкие, закрыв глаза, сделала первый шаг за порог, словно дальше была пропасть.
- Я уже одна, - прошептала я, захлопывая за собой дверь.
Квартира встретила меня запустением и оглушающей тишиной. Здесь когда-то жила счастливая семья, теперь все стало воспоминанием. Я стряхнула пыль и тут же закашлялась. Если я хочу здесь жить, нужно прибраться. Поставив чемодан в своей комнате и переодевшись, принялась за уборку.
Несколькочасовое оттирание полов и остальной мебели мешало думать, но вот уборка была закончена. Обед из купленной по дороге пачки фабричных пельменей готов. На часах было всего четыре часа дня. Я села за компьютер в кабинете родителей - свой ноутбук я оставила в квартире Андрея Владимировича.
Плейлист из «В контакте» спасал от тишины, но не от воспоминаний. Они бродили по комнатам, как призраки: сначала тусклые, но радостные, из детства. Мне было десять, когда родители купили эту квартиру. Какая же я была счастливая, выбирая обои и мебель для своей комнаты сама. Потом как калейдоскоп промелькнули редкие праздники в семейном кругу. На их смену пришли более поздние и менее приятные воспоминания: о побеге от гопников, о несчастной вечеринке. Тиски вокруг сердца сжимались с новой силой, захотелось заплакать, нет, завыть. Того и гляди, снова побегу в ванную за бритвой. Утренняя сцена перед зеркалом встала перед глазами. Я замотала головой, чтобы отогнать страшное виденье. Тишина вокруг стала зловещей, даже музыка не спасала.
Все-таки прав был Андрей Владимирович: одиночество сейчас не лучшее для меня, но бежать назад к нему, я не собиралась. Лучше уж сходить с ума тут в одиночестве, чем слушать, что "то, что между нами было - моя вина и его слабость. Ошибка, помутнение рассудка", – я не знала, какие эпитеты он еще найдет. Я не просила о любви. Я просто хотела быть рядом. Если ему этого не надо, ну и ладно, навязываться не буду. У меня был еще один человек, которому я была нужна.
Взяв трубку домашнего телефона и порадовавшись, что когда устраивала тут день рождения, оплатила все коммунальные услуги, а также антенну и телефон на несколько месяцев вперед, набрала номер подруги.
- Алло, - зазвучал ее голос в трубке. - Камилла?
- Привет.
- Ты что, в своей квартире? Я офигела, когда увидела, что твой номер определился! - удивленно защебетала Ирина. – Ты что, от Андрея Владимировича сбежала?
- Ну, почти, - уклончиво ответила я, улыбаясь этому водопаду вопросов от подруги.
- А мобильный твой где? – посерьёзнела Ира. – Я тебе ни вчера, ни сегодня дозвониться не могу.
- Потеряла.
- Камилла, что–то случилось? - голос подруги из серьезного стал встревоженным.
- Ты сможешь прийти? – ответила я вопросом на вопрос.
Я сама не знала, смогу ли я Иришке все рассказать и надо ли вообще это делать. Я промолчала. Нет, подруге я доверяла, но рассказывать обо всем произошедшем в последние двадцать четыре часа, когда я сама сбита с толку, не хотелось. Да и, зная несколько любопытный характер подруги, понимала, что мне не избежать допроса с пристрастием.
- Ничего, - солгала я.
- Камилла, я тебя не первый год знаю, - Иришка мне не поверила. – Рассказывай!
- Да нечего рассказывать, - начала я злиться.
- Угу. В последнее время ты скрытная стала, совсем ничего не рассказываешь, - с обидой фыркнула Ира. – Я больше не твоя лучшая подруга?
Тут я ничего не могла возразить.
- Не говори глупости! Ирина, прости, - попыталась сгладить я разговор.
- Ну уж нет: либо ты мне сейчас все рассказываешь, либо я кладу трубку, - завелась подруга.
Когда Ирина захочет, она может быть упертой, как самый упрямый баран, и несгибаемой, как танк. Если я сейчас с ней рассорюсь, это будет апофеоз моей никчемной жизни.
- Я с Андреем Владимировичем поругалась, собрала вещи и ушла, - сказала я часть правды.
- А из-за чего? - навострила ушки подруга.
- Долго объяснять, - вздохнула я, прекрасно понимая, что одной фразой не отделаюсь.
- Да ладно, времени у меня много… Ой, мама, привет, - поздоровалась Ирина с, видимо, только пришедшей с работы матерью. – Извини, мама пришла, я попозже позвоню.
- Ага, - ответила я, радуясь внезапной передышке.
В телефонной трубке запищало.
Может, действительно ей все рассказать? Мне нужно с кем-то поделиться, посоветоваться. Притом, что она единственный человек, которому я могу доверять, единственный близкий человек.
Лента новостей социальной сети пестрила фотографиями известных актеров, забавными и ироничными надписями о жизни, любви. Почему-то это все вызывало лишь раздражение. Отыскав очередную серию любимого сериала, нажала на «play». Стоило мне посмотреть первые пять минут, как прозвучал звук сообщения, табличка в левом нижнем углу послушно выскочила: «Привет.»
Ромка? Вот кого не ждала, так это его. В первую секунду я не хотела ему отвечать, но любопытство победило.
«Привет.»
«Как дела?» - последовал вопрос.
Я задумалась: отвечать «нормально» или «хорошо» - ну, это бы был апофеоз лжи. Рассказывать правду? Пожалуй, Ромка был бы последним человеком на планете, узнавшим правду, и уж точно не от меня. Решила ответить полуправду: