– …или так…
«А?»
Алекс едва успевает зажмуриться, прежде чем тяжесть надавливает на правый глаз. Вдавливает его в череп. Что-то громко скрепит внутри пистолета…
– Хватит! – рычит Максим.
– Tы мне приказываешь? – раздражённо шипит в ответ главарь, поворачивая и почти ввинчивая ствол в глазницу.
– Прошу.
Воздуха опять не хватает. Перестав дышать, Алекс забывает, как это делается вообще. Зажмурившись, он не слышит ничего, кроме грохота собственного сердца… как неожиданно поток кислорода врывается в легкие сам: быстрыми, рваными и судорожными порциями. Не давая даже толком выдохнуть. Разрывая грудь. Заставляя дрожать.
И тут сквозь нарастающий шум в ушах доносится вздох:
– Ты только глянь, до чего довело мелкого твоё глупое упрямство…
Давление на глазницу исчезает. Как и тяжесть с живота. С него встали?
– …кажется, это называется «паническая атака»?
После всех криков сейчас голос сына бывшего мэра звучит удивительно невыразительно, и Алекс заставляет себя открыть глаза – длинноносый главарь кучки недоносков рассматривает его, качая головой. Почему-то поскучневший и явно успокоившийся. Чего совсем не скажешь об Алексе, а точнее о его содрогающихся лёгких, бешено бьющихся о рёбра и, словно меха, раздувающих колючий огонь где-то там, около сердца.
И вдруг Павел Голова отбрасывает пистолет – пневматическое оружие, тяжело грохнувшись на паркет совсем рядом с Алексом, по инерции отлетает к креслу.
– А-а-ах… Как же всё это тупо… Парни, отпустите его… нет, отпустите обоих.
– Церб, ты уверен? – недоверчиво хмурится патлатый, всё ещё удерживая руки Алекса, спутанные халатом.
– Уверен.
Приземлившись обратно на диван и раскинув руки по мягкой спинке, главарь мрачно улыбается, наблюдая, как осторожно его подельники отходят от Максима, и как тот, придерживая локоть, медленно поднимается. Однако встать у него получается только на одно колено.
Алексу тоже надо подняться. Наверное. Кровь стекает по руке. Ощущения такие, словно она продырявлена насквозь. Голова кружится, рёбра ломит… и всё же у него получается сесть, опереться на здоровую руку, а раненную прижать ладонью к груди. Прижать так сильно, как только возможно.
Максим наклоняется и поднимает оставшийся на полу халат. И накидывает ему на плечи.
Алекс чувствует запах пота и крови. Это от него самого или от Максима?
Кажется, он сейчас что-то скажет.
Но нет. Максим лишь плотнее сжимает губы. Однако взбесившиеся лёгкие наконец-то начинают замедляться, и у Алекса даже получается сделать один глубокий вдох. Отняв ладонь от груди, он тут же хватается за край чёрной футболки… пропитавшейся кровью… и оказывается неспособным произнести даже слова. Как и снова посмотреть на всё сильнее краснеющую и распухающую руку Максима.
Зато Голова-младший вполне расслаблено хмыкает:
– Ну вот и стоило дёргаться, а?
– Заткнись… – процеживает Максим сквозь зубы, поднимая горящий мрачным огнём взгляд на сына бывшего мэра. – Просто… заткнись.
– Бля-я… – обведя своих подельников взглядом, тот тяжело вздыхает. – Ну что за человек, а?
И равнодушно наблюдает, как один из них, с квадратными плечами, подходит сбоку к Максиму и вдруг отвешивает ему пинок под ребра.
В ответ Максим лишь сильнее сжимает зубы.
– Церб, можно ему челюсть сломать?
– Челюсть? Хм… точно, – сын бывшего мэра словно только что вспоминает о чём-то, – а ведь из-за тебя, качок, один из моих братюнь до сих пор питается через трубочку…
Оцепенение, охватившее Алекса, всё ближе подбирается к мозгу. Мысли вязнут в густой смоле страха, звуки становятся тише и дальше, вокруг же будто вырастает и уплотняется невидимая стена… К широкоплечему, снова пнувшему Максима, присоединяется второй парень, потом третий. И в какой-то момент им удаётся свалить свою жертву на пол. Словно при замедленной съёмке Алекс видит каждый удар. И пусть у недоносков на ногах лишь кроссовки, пинки глухо врезаются в крупное спортивное тело, даже не пытающееся защитить живот или голову. Пока вдруг чья-то пятка не обрушивается сверху, на рёбра, и в помещении не раздаётся необычайно громкий и противный хруст.
– Пожалуйста! Хватит!
– Не лезь!!!
Каким-то образом Максиму удаётся скинуть Алекса, бросившегося на него и попытавшегося закрыть собой. Но не успевает тот снова подняться, как с дивана неожиданно доносится:
– И правда. Достаточно. Так можно всю ночь развлекаться… но у меня комендантский час, так что пора перейти к заключительной части.
Ширинка главаря всё ещё расстёгнута и раззявлена. Оттянув резинку трусов, он приглашающе кивает Алексу. Когда же с трудом поднявшийся с пола Максим загораживает его собой, прикусывает губу и со вздохом поднимает взгляд к потолку. Впрочем, тут же роняет обратно – на объект своего недовольства.
– Слушай сюда, бугай. Хочешь спокойной жизни для себя? И этого пидарка? Тогда делай, что я говорю. Потому что я отчего-то сегодня очень добрый… наверное, из-за сговорчивости твоей подстилки. Видишь ли, среди моих друзей и в прошлый-то раз не нашлось желающих пихать член в его жопу, но ты же помнишь – мы нашли, что запихать туда взамен… И видишь ли, эту процедуру всегда можно повторить. И не только с ним… И вообще, будешь себя плохо вести – я прямо сейчас заберу его с собой. Мамой клянусь. Отвезу на Кудыкину гору и превращу в общественный сортир. Поверь, у меня найдётся достаточно друзей, желающих попробовать то и сё… ну или выразить всю свою ненависть к пидарам. Так что если не хочешь, чтобы внутри твоего мальца оказалось что-то крупнее пивной бутылки… снимай трусы. Трахнешь его сейчас сам. А мы пока… да, мы пока по-очереди насладимся его техникой глубокого минета. Надеюсь, она успела улучшиться?
– Ты болен, – тихо произносит Максим, всё ещё продолжая стоять перед Алексом. – Неужели ты думаешь, что это всё сойдёт тебе с рук?
И хотя его голос звучит странно спокойно, в нём можно услышать обречённость.
– Думаю… Нет, я знаю. Кроме того, я уверен, что твоя подстилка… – длинноносый главарь наклоняется в сторону и заглядывает Максиму за спину, – …совсем не будет против. Верно, Саня?
Вздрогнув, Алекс опускает взгляд. Конечно же, это не так, но сейчас любые попытки оправдаться только подольют масла в огонь.
– Ну-ну, не уходи от ответа! – главарь подаётся вперёд, расплываясь в скользкой ухмылке. – Или ты забыл рассказать своему ёбарю, что у тебя тогда встал?
– Нет!
– «Нет» – не забыл?
Внезапно сын бывшего мэра заливается каркающим смехом, а пол под Алексом превращается в зыбкую трясину.
– Ничего, в этот раз он сам всё увидит! А ещё мы обязательно это заснимем! Ха-ха!.. Эй, кто хочет быть первым оператором?
И вновь звуки начинают сливаться, становясь далёкими и неразличимыми. Кто-то сдёргивает с Алекса халат, кто-то хватает его за волосы, заставляя на карачках двинуться к разведённым ногам с желтеющим пятном трусов в раззявленной ширинке. Что-то падает. Кто-то вскрикивает.
– И?.. Что ты собираешься с этим сделать?
Чтобы оглянуться через плечо, Алексу требуется вся его сила воли. И первое, что бросается в глаза: пистолет. В руке Максима. Кажется, тот самый, что главарь тогда отбросил… Но кажется, эта пневматическая игрушка никого не испугала. Да, голос Павла Головы стал холодным, как лёд, а его подельники напряглись, но…
– Знаешь, мне казалось, ты уяснил урок. Однако не зря говорят, что у качков нет мозгов… Парень, как ты не поймёшь: не имеет значения, в чьей руке оружие – правила здесь диктую я.
Алекса снова бросает в дрожь. На этот раз от того, насколько твёрд взгляд и голос длинноносого несмотря на наставленное на него дуло пневмата. Словно он какой-то фэнтезийный злодей с неуязвимым телом. Или всё дело в другом? Его угрозы… они реальны.