– Ладно, а кто второй?
– Догадайся.
Судя по саркастичному тону, это кто-то из вызвавших ревность Максима. Алекс тут же вспоминает, как несколько дней назад на протяжении полутора часов пытался оправдать визит директора и его дыню, и объяснить, что между ними ничего никогда не было и быть не могло…
– Дмитрий Всеволодович?
Максим отрицательно мотает головой, и тогда Алекс предпринимает вторую попытку:
– Жека?
Снова мимо. Странно. В смысле, было бы ещё страннее, если бы Жека после всего случившегося решил проведать его, рискуя нарваться на Макса… Но вроде бы ревнивые подозрения вызвали только эти двое…
– Сдаюсь.
– Девочка такая, – пристальный взгляд полон укора, – с конским хвостиком. Работает с тобой.
– Юля? Ей-то что понадобилось?
– Понятия не имею. Увидев меня, она почему-то тут же слиняла.
– А откуда знаешь, что она со мной работает?
– Видел её, пока ждал тебя у магазина.
– А…
Почесав за виском и обнаружив, что голову неплохо бы помыть, а ногти – постричь, Алекс приходит к единственно возможному объяснению.
– Ты ведь не совался к Жеке? Или подопечные твоего папы? Вы ведь не решили сделать из него козла отпущения?
– Что значит «совался»? – Максим поднимает брови почти в искреннем удивлении. Но оно настолько же фальшиво, как и профессиональная улыбка продавца-консультанта.
– Ма-акс…
В ответ всё то же недоумение.
Не выдержав, Алекс кусает его за плечо. После чего оказывается в стальных объятьях поваленным на кровать и придавленным пудовым телом, со смятыми губами и захваченным в плен языком. Натиск Максима как всегда внезапен и неотвратим. Но его заползающая в байковые штаны ладонь пробуждает одновременно мерзкие воспоминания и опьяняющее предвкушение. Впрочем, воспоминаниям сложно тягаться с жадным желанием настоящего. Всё вокруг заполняется знакомым лимонным ароматом, смешавшимся с собственным запахом Максима… и остаётся только сдаться. Кровать скрипит, а по прижатым друг к другу членам уже в бешеном ритме скользят смоченные слюной пальцы.
– Надеюсь, это не мысль о Жеке так тебя завела? – резко выдыхает Алекс, когда губы на время получают свободу. – И не о Юле?
– Меня заводишь только ты. И никто больше. И надеюсь, что тебе тоже нет никакого дела до всяких девчонок.
– Сейчас уже нет…
– А раньше было? – настороженно спрашивает Максим, и его пальцы замирают.
– Какое имеет значение, что было раньше? – Алекс тянется и обнимает его за шею. – Разве не ты сам это сказал?
****
Утренний обход закончился в девять утра. Но на часах уже половина двенадцатого, а бумаги о выписке ещё не готовы. Алекс даже было решает уйти без них, но наконец-то появляется медсестра. И подойдя ближе, и уже даже протянув желтые, исписанные вручную бланки, она вдруг спрашивает:
– Вы точно нормально себя чувствуете, Астеньев?
– Точно, – старательно изображает улыбку Алекс, про себя кляня ненасытного Максима.
К счастью, вчера тот ни разу не намекнул на анальный секс, но зато устроил настоящий марафон по искусству взаимной дрочки. Это было познавательно и очень-очень приятно, но и столь же утомительно. К тому же уснули они далеко за полночь, а подъём в больнице в шесть утра… но хоть Алекс и вымотался, и не выспался, чувствует он себя сегодня явно лучше, чем выглядит снаружи.
– До свидания.
– До свидания.
Максим подхватывает небольшой пакет с больничной одеждой и первым выходит из палаты – медсестра, тоже переступившая порог, провожает его взглядом, полным восхищения, смешанного с сожалением. Алекс же, несколько секунд поглядев на обтянутую белым халатом узкую спину, умудрившуюся перегородить проход, вздыхает, суёт руки в мелкие карманы легкой весенней куртки и аккуратно протискивается мимо вдоль стенки.
Во дворе, вместо того чтобы пойти к остановке, Максим ведёт его на парковку. К большой чёрной и смутно знакомой машине с округлыми формами, за рулем которой обнаруживается мужчина в старомодной фетровой шляпе. «Нянь»? Алекс кивает ему и залезает на заднее сиденье, Максим пристраивается рядом.
– В магазин?
– Угу.
Машина плавно трогается с места, и салон вдруг наполняется стонами джаза. Алекс косится на Максима, но тот лишь пожимает плечами.
Сегодня пятница, и дороги забиты даже днём, однако до центра города им удаётся добраться без пробок, и Алекс успевает перебрать в голове всего несколько догадок, зачем его пригласили в магазин. Ясно, что не для отработки смены. Но раз позвала Надежда – та женщина с лицом птицы – значит, они продвинулись в расследовании? Может, хотят поставить какой-то эксперимент? Типа следственного, как показывают в кино, когда преступника или пострадавшего приводят на место преступления и заставляют воспроизвести все свои действия? Честно говоря, Алексу совсем не хочется снова валяться на полу, да и вообще что-то там вспоминать и воспроизводить… К тому же, одна только мысль, что свидетелями подобного эксперимента станут его великодушные коллеги, лишает всякого присутствия духа. Так что, когда машина заезжает в переулок, а Максим открывает перед ним дверь, Алекс некоторое время тупо смотрит на знакомое крыльцо служебного входа.
Как бы ему хотелось никогда больше его не видеть!
И морщится от эфемерного зуда в макушке.
– Если хочешь, просто уедем.
Максим предлагает это очень легко, словно нет ничего особенного в том, чтобы послать на хрен собственного адвоката. И своего отца. Алекс переводит взгляд на затылок водителя, скрытый изогнутыми полями фетровые шляпы, качает головой и выбирается наружу.
– Сделай одолжение, – просит тихо, – подожди меня здесь.
– Хорошо, – неожиданно соглашаются Максим.
Настолько неожиданно, что Алекс даже некоторое время вглядывается в его лицо, пытаясь обнаружить подвох, но то, как обычно, бесстрастно.
– Хорошо… – повторяет эхом и берется за ручку двери.
В раздевалке никого нет. Привычно повесив куртку в шкафчик, но не прицепив бейджик, Алекс выглядывает в зал. И обнаруживает, что магазин закрыт. А он и забыл, что тут погром… Конечно, мусор и обломки уже убрали, но разбитые и покореженные витрины смотрятся словно из какого-то фильма про постапокалипсис. Даже потолочные лампы не горят, и огромное помещение освещено лишь тем светом, что пробивается сквозь уцелевшие двери и небольшие окна под потолком. Не зная точно, куда нужно идти, Алекс направляется к кабинету директора. Но когда подходит к двери, украшенной затейливой резьбой, открывается соседняя, самая обычная, с огромной латунной ручкой.
– Александр? – почему-то шепчет адвокатша. – Иди сюда.
Из-за директорской двери вроде бы доносятся голоса, но Алекс послушно заглядывает в маленький кабинет. Это помещение специально оборудовали из подсобки для появляющегося раз в неделю бухгалтера, но сейчас внутрь набилось три человека: отец Максима, Надежда и ещё какой-то левый мужик, усевшийся за компьютер. Скромно пристроившись к подоконнику, Алекс замечает, что взгляды присутствующих прикованы к чёрно-белому изображению на мониторе. На самом деле, их там несколько – мелких, разбросанных по краю, но одно растянуто на весь экран.
Кабинет директора?
Дмитрий Всеволодович сидит за своим широким столом, а напротив него… камера явно висит под потолком прямо над дверью, да ещё и качество у неё среднее, так что узнать человека со спины сложно – но кажется, это Геннадий, старший по залу во второй смене.
– Я опоздал? – осторожно интересуется Алекс у Надежды, стоящей рядом с идеально прямой осанкой, то ли посчитавшей ниже своего достоинства садится на подоконник или прислонятся к стене, то ли слишком обеспокоенной впечатлением, которое может произвести на старика.
– Тсс.
Вот и весь разговор. Похоже, Алекса сюда позвали не для болтовни. «О-кей». Остаётся только прислушаться к звуку из динамиков. Его явно прикрутили, но кое-что разобрать всё же можно.
– Не важно, каким именно образом это попало ко мне, – спокойно и даже миролюбиво произносит директор по ту сторону монитора, вертя в руках что-то небольшое, вроде флешки или плеера. – Важнее, откуда. Геннадий, вы знаете про ремонтную контору на Центральном рынке? Они ещё чинят всякую технику типа телефонов и наушников?..