Старший смены кивает.
– А вы знаете, что в последнее время у них нет никаких проблем с запчастями?
На этот раз реакция нулевая. По крайней мере, со спины.
– Думаю, вы уже догадались, к чему я клоню? Кстати, где ваш брат? Я вроде бы просил подойти вас обоих?
– Он… попал в пробку…
Алекс никогда не слышал, чтобы голос его старшего звучал настолько безжизненно.
– Опаздывает, значит? – Дмитрий Всеволодович откидывается в кресле и бросает то, что крутил в руках, в ящик стола. – Тогда давайте пока поговорим вот о чём: почему вы не сообщили о краже? Почему вместо этого выключили камеры и навели подозрение на своего подчинённого, а виновного перевели в свою смену?
«А? Камеры? Перевёл?..»
– Потому что… думал, что смогу за ним уследить.
Геннадий отвечает только на последний вопрос, но у Алекса в голове начинается свистопляска. Живо вспоминаются недовольные взгляды и слишком кстати заданные вопросы – а ведь казалось, старший действительно его подозревает и кипит от искреннего негодования!
«Так вот почему ты оставил мне ключи и заставил убираться?.. Ублюдок!»
Возможно, что-то заметив по его лицу, седовласый, стоящий с другой стороны от женщины-адвоката, наклоняется за её спиной к Алексу и негромко поясняет:
– Узнав, что камеры были отключены, менты решили, что именно в это время и была совершена первая кража, но мы проверили отснятый материал за весь день и обнаружили, что кое-кто вошёл на склад с пустыми руками, а вышел с занятыми. А ещё немного покопавшись в записях, убедились, что молодой человек занимается этим с прошлой недели. Осталось только проследить за ним и узнать, куда он сдаёт украденное.
Сложно чувствовать благодарность к человеку, которого считаешь своим врагом. Однако элементарная вежливость вынуждает Алекса кивнуть на эту речь, полную самовосхваления. И снова повернуться к монитору, тем более, что разговор в соседней комнате продолжается, но отец Максима вдруг решает продолжить:
– Скорее всего, увидев тем вечером, что ты ещё не ушёл, этот ваш Гена решил задержать тебя и тем самым дополнить свою мистификацию с отключенными камерами.
Похоже, старик считает его полным идиотом, вот и разжёвывает, как для дауна. Однако кое-что Алекс действительно пока не понял… картинка вроде бы сложилась полностью, но в ней не хватает последнего кусочка: того самого, про удар по затылку. И бутылку.
– Значит, и флешку несколько дней спустя… тоже он мне подкинул?
Это не столько вопрос, сколько мысли вслух, но озвучив их, Алекс тут же ловит на себе косой взгляд Надежды. А старик кивает и указывает взглядом на монитор.
– Но разве тебе не интереснее, кто настоящий вор? И кто устроил тебе тёмную в прошлое воскресенье?
– И кто же?
– Попытайся вспомнить, кого ты мог обидеть за последние дни?
– Вас?
Похоже, старику подобный ответ не кажется остроумным, потому что тот поджимает губы и отворачивается, но зато в комнате снова становится слышно голоса из динамиков.
– Почему вы передумали? – спрашивает директор в этот момент. – Геннадий, я просто хочу понять: вы несколько раз пытались навести подозрение на Александра, но потом вдруг сдались… А ведь кражи не прекратились, наоборот – ваш брат окончательно осмелел, оставил в покое брак и стал брать товар прямо с витрин… Что-то произошло? Что-то изменилось?
Оба кабинета наполняются тишиной, потому что старший смены не торопится отвечать. А старик тем временем уже второй раз бросает взгляд на часы. Алекс поглядывает на него краем глаза, но по лицу отца Максима трудно что-то прочитать. Это у них семейное?
– Гена, – ещё мягче и миролюбивее, чем до этого, произносит Дмитрий Всеволодович, подаваясь вперёд и почти укладываясь на стол. – Я могу понять, что из-за родственных чувств вы решили сделать всё, чтобы защитить своего младшего брата. Но почему просто не объяснили ему, что воровать – плохо?
– Думаете, я не пытался?!
Вот это уже знакомый Алексу крик. Его слышно из-за стены даже без всякой аппаратуры.
– Но этот идиот… он всегда делает, что хочет!
– Так вы просто опустили руки? – тем не менее директор продолжает говорить довольно тихо. – И оставили Александра в покое?
– Да. Да, я опустил руки! Поэтому что этот сопляк заявил, что сам со всем разберётся! И вообще, что ему нравится тот гомик!
– Гомик?..
Алексу кажется, что из комнаты понемногу откачивают воздух. Дышать ещё можно, но для каждого вдоха требуется усилие.
– Ваш брат тоже гомосексуал?
– Мой брат – дебил! Вбил себе в голову всякую новомодную хрень про свободу и мол пол вообще значения не имеет…
– Пансексуал? – кажется, директору искреннее интересно.
– Какое это вообще имеет значение?!
А вот нервы Геннадия Алексеевича всё больше сдают.
Кусая губы, Алекс смотрит на этих двоих, и мысленно он солидарен со своим почти бывшим старшим. Сколько можно тянуть кота за хвост? О ком идёт речь, уже ясно, но пока не было сказано ни слова про разгром магазина!
– Кстати, в прошлое воскресенье камеры тоже вы отключили? – вдруг вбрасывает Дмитрий всё тем же легкомысленно-заинтересованным тоном.
– Нет! Я вообще не имею к этому отношения!
– А кто имеет?
Видимо, в этот момент Геннадий догадывается, что его пытаются вынудить произнести некую информацию вслух. Или у него просто срабатывает инстинкт. Но старший второй смены в ответ только мотает головой. В комнате же по эту сторону монитора мужчина, сидящий перед компом, вдруг пробегает пальцами по клавиатуре, увеличивая изображение с другой камеры. Отец Максима наклоняется к его плечу, подслеповато щурясь, а вот Алекс сразу узнаёт пятнистый хохолок. Даже на чёрно-белом видео.
Николя заходит в магазин.
Цокнув языком, седовласый вздыхает:
– Ладно, вытянули, что успели, теперь послушаем этого красавца.
Алекс же прижимается к окну спиной, глубже усевшись на подоконник. Он пытается осознать, как такое вообще возможно? Какой-то сопляк, едва успевший закончить школу и устроиться на первое место работы, решился на кражу бракованного товара… а избежав наказания, рискнул повторить. А потом ещё и ещё. Но узнав, кого пытаются подставить вместо него, почему-то пожалел невинную жертву? Стоит вспомнить, как этот парень крутился вокруг… как пристально смотрел… как звал сходить в кино… и как внезапно стал агрессивным, услышав, что у Алекс есть «бойфренд» – становится не по себе.
«Не может быть…»
Алекс мало разговаривал с Николя, но он никак не мог не узнать его голос среди тех, что слышал в ту ночь! А значит, стажёра там не было!
Но судя по всему, оба адвоката уверены в обратном.
– Зачем весь этот цирк? Почему вы не арестуете парня и не допросите нормально?
Старик оборачивается с видимой неохотой:
– У нас нет доказательств его причастности к последним событиям.
– Разве он украл не на достаточную сумму, чтобы заслужить срок?
– Достаточную… но разве могу я допустить, чтобы этому поганцу сошло с рук организованное групповое… нападение на сына моей старой подруги?
Пауза перед словом «нападение» заставляется Алекса напрячься. А он и так уже сидит, как на уголках, а хохлатый стажёр ещё только входит в кабинет – на мониторе видно угол открывающейся двери.
Но вдруг он исчезает, и из коридора доносится хлопок, а директор вскакивает с кресла.
– Чёрт!
Словно подстёгнутая восклицанием старика, адвокатша метеором вылетает из маленького кабинета. Но только она. А вот старик лишь качает головой. Спрыгнувший с подоконника Алекс останавливается на полушаге – поддавшись импульсу, он почти уже выбежал следом за Надеждой.
Мужчина же за компом начинает механически переключаться с одной камеры на другую, прослеживая путь беглеца, пока тот не покидает магазин.