– Уау! – выдаёт Максим, замерев.
Похоже, он оценил мастерскую работу бритвой. Это не то чтобы входило в планы, но посетив с утра ванную и скучно поскоблив лицо великолепной бритвой хозяина квартиры (собственная улетела в далёкие края вместе с зубной пастой и щёткой), Алекс подумал, что раз уж его пятая точка пользуется таким вниманием, да ещё и лезут в неё не только всякими конечностями, но и лицом, то ничего страшного, если он применит её(бритву) и в этом месте…
– Я сейчас.
Сорвавшись с места, Максим выходит из комнаты. Алекс же вздыхает, вытаскивает из-под себя клавиатуру и подпирает голову кулаком. И смотрит на слетевшие на пол бумажки.
«Выкинуть? Ага, щас!»
В соседней комнате что-то грохает, и громко топая Максим возвращается в спальню с зеленоватым флаконом. И ещё до того, как прохладная вязкая жидкость касается поясницы и начинает стекать в ложбинку между ягодиц, Алекс догадывается, что его решили смазать. Честно говоря, выбритая кожа ещё раздражена, и такое увлажнение дарит весьма приятные ощущения… правда, далёкие от сексуального возбуждения. Однако, стоит Максиму пристроиться сзади – и всё тут же меняется. Чувствуя твёрдость его члена, Алекс плотнее сжимает ноги и невольно представляет, как эта штука направляется в место повыше…
Досадно, но его внутренности пока недостаточно зажили, чтобы принять в себя нечто настолько существенное: около получаса назад, закончив с бритьём и проведя прочие гигиенические процедуры, Алекс попробовал засунуть в себя пальцы – два ещё нормально вошли, но едва разведя их в стороны, он почувствовал резкую боль.
«Блин, никогда бы не подумал, что буду так расстроен невозможностью принять член в свою задницу…»
Но похоже, что Максима вполне устраивает теснота его бёдер и ягодиц, обильно смазанных гелем. Только вот Алекс хоть и получает удовольствие от этого скольжения, но лишь поверхностное, ведь никто не трогает его член… и тогда, чтобы головка Макса проходилась хотя бы плотнее по его мошонке, Алекс сильнее выпячивает зад.
За спиной тут же раздаётся смешок.
Чворк.
Kажется, в него проник большой палец. Несмотря на незаурядную длину всех пальцев Максима, у этого нет никаких шансов достать до нужной точки… Но не переставая толкаться в узкое пространство между ног, Максим в том же ритме скользит и этим вошедшим пальцем – надавливая, оттягивая вниз и раскрывая отверстие. Алекс же, инстинктивно сжавшись, вдруг обнаруживает, что глубина входа пальца и острота ощущений меняется в зависимости от того, как сильно он прогибается в пояснице, да и сильнейшее натяжение стенок передаётся внутрь, и кажется, распространяется на самое чувствительное место и даже дальше.
Но вместе с тем во внутренностях зарождается болезненная резь.
«Я просто потерплю… не так уж это и больно», – однако не успевает он додумать мысль до конца, как новая прохладная струйка пробегает по пояснице и копчику, затекая прямо в раскрытое отверстие. Алекс прислушивается к себе и вглядывается в сосредоточенное лицо, отражающееся в матовой черноте мониторов с трёх разных ракурсов – Максим сжимает пластиковую бутылочку в кулаке и, похоже, собирается выжать из неё всё до последней капли. Слабый запах хвои и эвкалипта становится всё сильнее, а зад у Алекса начинает в прямом смысле неметь и ощущаться уже как принадлежащий кому-то другому.
– Эй, харэ… эта штука действует как заморозка.
– Xм…
Максим поднимает взгляд выше и отпускает зелёный флакон. А ещё через пару секунд почему-то вытаскивает палец, и Алекс чувствует его ладони, опустившиеся на бёдра и сжавшие их.
– Каждый раз, как вспоминаю, что они с тобой сделали…
Все три отражения Максима опускают голову. Алекс пытается придумать ответ, но не может – ему вообще меньше всего на свете хочется вспоминать о случившемся, и уж тем более –говорить об этом. Но сейчас сказать что-то надо.
– А ты не вспоминай…
«Слишком лицемерно?»
– …и мне помоги забыть.
Вскинутый взгляд, медленно сузившиеся глаза – Алекс наблюдает за Максимом в отражении монитора точно так же, как Максим наблюдает за ним. Это длится недолго, но атмосфера в комнате становится всё тяжелей.
– Или ты меня больше не хочешь?
Не успевает Алекс задать вопрос, как Максим резко стаскивает его со стола и разворачивает лицом к себе. Две ладони обхватывают голову, сжимают и заставляют поднять выше.
– Какая глупость… – Алекс видит своё отражение в чёрных, глубоко запавших глазах. – Но разве ты сам не вспоминаешь каждый раз, когда я тебя трогаю… Не боишься, что я могу случайно или умышленно причинить тебе боль?..
Впервые на лице Максима отражается столько эмоций: неуверенность, удивление, вина, возмущение, отрицание… даже страх.
– И что ты предлагаешь? – терпение Алекса уже на пределе. Однако он не отвечает прямо.
– А чего хочешь ты?
– Я уже говорил.
– Меня?.. – теперь на лице Максима остаётся одна только растерянность. – В смысле, поменяться ролями?
Нет, ни о чём таком Алекс не думал. И вероятно, его собственное лицо сейчас выражает в точности ту же самую эмоцию. Наконец он решает помотать головой, и ослабшая хватка ладоней позволяет ему это сделать.
Но почему-то такая реакция заставляет Максима нахмуриться. Проходит секунда, вторая, третья – и вдруг его лицо светлеет. Алекс даже не успевает понять, как оказывается в воздухе, а через миг – уже снова на столе. Максим отодвигает в стороны мониторы и укладывает его на спину, потом берётся за щиколотки и прижимают босые ступни Алекса к своей груди.
– Упрись.
Не то чтобы Алекс против. Просто это немного странно и непонятно зачем. Но когда его член начинают мять сильные пальцы, понимание приходит само – но не через разум, а через напряжение мышц и неосознанную реакцию тела.
– Правильно, работай бёдрами, Джеф.
Это то, что он уже начал делать. Однако, чтобы приподнять зад, нужно прилично так упереться ногами… но Максим оказывается устойчивее, чем ожидалось. Он словно непоколебимая стена. К тому же, прижав к члену Алекса свой собственный, Максим почти перестаёт шевелиться, и Алекс, попробовав раз, уже смелее толкается снизу вверх в тесное пространство между его пальцев, проходясь по нижней стороне его члена и (как непривычно-то) чувствуя себя полным хозяином положения. Он контролирует скорость и направление, меняет ритм… но очень быстро мысли о сознательном руководстве процессом покидают голову, и тело начинает двигаться само, подчиняясь одним лишь ощущениям, стремясь усилить удовольствие, снова и снова обнаруживая новые оттенки наслаждения. Да ещё и Максим то ловит головку его члена пальцами, задевая уздечку, то плотнее сжимает ладони, заставляя её проталкиваться через своенравную тесноту, и не забывает прижиматься к растянутому и увлажнённому кольцу сфинктера набухшей мошонкой.
Толчки Алекса становятся всё более резкими и поспешными. Он даже хватается руками за край стола, чтобы не сползать назад. Под сухим и горящим взглядом Алекс чувствует себя лягушкой, дёргающейся под ударами токами. И не способной прекратить это делать. И даже наоборот – чем глубже заглядывают эти наблюдающие чёрные глаза, чем выше и неистовее становятся волны жара, прокатывающиеся по его телу. И когда напряжение в животе наконец достигает своего пика, заставляя взорваться и потеряться в этой вспышке эйфории, сквозь застлавшую глаза дымку, Алекс всё ещё ощущает себя нанизанным на иглу раскалённого взгляда.
Не отводя глаз и не моргая, Максим опускается вниз, при этом ноги Алекса сами собой оказываются у него не плечах. Миг – и мягкие губы обхватывают головку, только что извергнувшую сперму. Алекс не выдерживает и зажмуривается, запрокидывая голову. Онемение уже понемногу распространяется по всем его мышцам, но там… там он ещё слишком чувствителен!
Вспышка сверхновой. Вселенная заливается чистым белым светом, от которого, кажется, выжигает сетчатку, и тут же схлопывается, оставляя лишь мельтешение цветных пятен под плотно сомкнутыми веками.