– Спокойно, там будет еще симфонический антракт, мы успеем. – Он гордо сказал капельдинерше:
– Мы тут работаем – после симфонического антракта!
Она уважительно кивнула и ушла.
А мы полезли опять на верхотуру.
Когда Хозе убил Кармен, сосед, кажется, плакал. Я не оглядывалась, – потому что в финале очень важно, чтоб реплики вовремя высвечивались, – но хлюпы слышала.
На пути домой, в мастерские, сосед задал мне множество вопросов про сюжет, инструменты, голоса, – а я с удовольствием отвечала (училка же).
Простились у дверей.
Через час (я уже приняла душ и хотела спать) – стук.
Сосед.
– Катя, ты не представляешь, какое счастье ты мне подарила! Чем я могу быть полезен? Я вот каждое утро купаюсь в проруби (был февраль). Хочу пригласить тебя завтра со мной в прорубь, в восемь утра, это тоже незабываемые ощущения – не как опера, но тоже – совершенно незабываемые!
Что видно с балкона
Дочь Лиза переезжает в свое первое собственное гнездо, недалеко от нас с мамой, – и на этой почве совершенно сдвинулась: у нее тетрадки в клеточку, где сто нарисованных в масштабе планов будущей квартиры с расстановкой всякого барахла.
Она знает наизусть, что 60 на 60, а что 200 на 145, что 85 или 93 в высоту, а что «эргономично»,
заказывает новые окна «с откосами»,
важничает по телефону с грузчиками.
Я ее в меру инструктирую, а в меру дразню.
Например, объясняю, псевдо-эзотерично, что очень важно для чакр-макр и вообще «фэншуйно», если в доме будет много рыбок – и посылаю ей дурацкие картинки изголовья кровати с рыбками (смерть клаустрофобу), пианино с рыбками (молчащего, как рыба), сливного бачка с рыбками (одноразовыми) и персональную гитару с рыбками для ее молчела, бас-гитариста Сережи.
В общем, я демократичная мать. Слишком даже.
Не ругаю за шалости. Стою я, например, на высоком балконе, выходящем во двор. С сигаретой. Лилово-оранжевый закат, дальние виды Москвы-сортировочной, купы ржавеющих тополей на уровне глаза, птичье щебетанье.
Вдруг страшный, гулкий и грубый голос:
– Женшына, прекрашшайте курить!!!
Роняю сигарету, в ужасе смотрю вокруг на балконы двора-полуколодца.
Никого. Только внизу несколько человек отшатнулось и оглядываются.
Присматриваюсь.
А это Лиза моя, хрупкая, на каблучках и в платьице, с работы идет, ключик по пути из сумочки вынимает.
Маленькая, думаю. Это она орала, какая прелесть…
Я не контролирую, когда она приходит.
Звонит и говорит:
– Мамёнка! (Черт знает что такое.) Закрой дверь на верхний замок и ложись спать. Я буду поздно.
Я все покорно исполняю и засыпаю.
Днем стою опять на балконе с сигаретой.
Вижу – дочь входит в наш переулок, с молчелом, а у того на поводке – собачка. Счастливые и безмятежные.
Так, думаю, понятно: окна вставили неделю назад, кровать привезли позавчера. А вчера они, наверное, там заночевали, и Сережа подарил ей собачку…
(Лиза, Сережа и собачка проходят детсадик во дворе.)
…Собачка, конечно, ничего, компактная и пушистенькая, – думаю я, – но я б такую не завела, мне бы хаски или ирландского сеттера, или какого-нибудь эрделя… Ну, чтоб друг был, осмысленное существо.
…Но это как уж они сами… Я-то что?
(Миновали садик.)
…А что они будут делать летом?
…В Сортавалу, в дом композиторов, ведь не пускают с собачками! Разрешали только председателю Союза с болонкой, но болонку звали Моцарт – вроде тоже композитор… А теперь председатель помер, и никому уже нельзя с собачками…
(Лиза, Сережа и собачка равняются с первым подъездом, а живем мы в третьем.)
…Но ничего, думаю, старые связи – может, разрешат, хотя лаять будет, мешать писать симфонии…
(Они проходят второй подъезд.)
…А я буду по утрам к ним заходить и брать собачку на прогулку – все стимул для моциона, а то я сижу пень-пнем и толстею…
(Они идут мимо магазина «Элитные шторы».)
…А аллергия?.. Но, вроде, у меня и у брата Пети – на кошек, а на собачек – нет, пускай, ничего, уютно зато…
(Они подходят и жмут код нашего подъезда.)
…Надо маме сказать, а то она не готова, сейчас в обморок упадет… хотя какое ей дело – дочь не здесь будет жить, за квартиру сама будет платить, и гулять ее не заставит…
(Они входят в наш подъезд.)
…Надо все-таки предупредить маму, пока они в лифте едут…