По первому впечатлению от этой квартиры, от заполнявших ее людей Костов, если бы он имел обыкновение делать выводы на основе первого впечатления, заключил бы, что покойник, конечно, погиб, шагнув с балкона под кайфом. Захотелось парню полетать. Как только эти все за ним не последовали…
Не добившись толку от брюнета, Костов вернулся на кухню, где Алена Соловей продолжала возиться с кофейником.
— Как фамилия Олега? — спросил ее Костов на этот раз жестко — от игривости не осталось и следа.
Та удивленно подняла голову:
— Разве вы не знаете? Я думала, вы его приятели, на день рождения припозднились… Ну, Лосский. Зачем вам? — проговорила она, ничего не понимая.
— А затем, — проинформировал ее Костов, — что вашего друга Олега Лосского только что нашли лежащим под окнами — мертвым. Хочу напомнить вам, что мы находимся на шестнадцатом этаже. А мы — из милиции.
Блондинка ахнула и выронила из рук металлический кофейник. Он с грохотом приземлился на кухонный пол, подпрыгнув, завалился набок и долго не мог успокоиться — качался и дрожал. Из носика толчками лилась вода. Высвободившиеся руки Соловей прижала ко рту — так что операм остались видны только ее вылезающие из орбит глаза.
— Вы чего гоните? Каким мертвым? Шутки у вас дурацкие… — раздался голос за спинами оперов.
Оглянувшись, те увидели того самого кучерявого соню, который пять минут назад нес невнятицу на тахте. Он еще покачивался со сна, рожа помятая, глаза в разные стороны.
— Хотел бы я, чтобы это была шутка, — обронил Костов.
— Витасик, — проговорила Алена убитым голосом, обращаясь к колеблющемуся в проеме двери брюнету, — Витасик, надо будить всех.
В последующие полчаса происходила побудка. Просыпающаяся публика для оперативной работы была практически непригодна — соображала со сна туго, смотрела на ментов тупо, услышав информацию о гибели Лосского, долго осмысливала, о чем идет речь. Осмыслив, общество пришло в подавленное рефлектирующее состояние: «Чего это он, блин, в самом деле?..» Единственным вменяемым человеком в квартире оставалась Алена, и от нее Костов узнал, что все присутствовавшие — друзья и коллеги Олега Лосского. Что они пришли вчера к нему на день рождения, что почти все — корреспонденты, операторы, администраторы — работают на телевидении в программе Аркадия Абдулова «Вызов времени». («А, — вспомнил Костов. — Это телезвезда, что ли?» Надежда замерла в благоговении.) Сам Лосский числился в программе Абдулова исполнительным продюсером. Народу вчера здесь перебывало много, не только те, кто в конце концов остались ночевать, был и сам босс, была и любимая девушка Лосского Алина Сохова — сменная телеведущая у Абдулова. Но они вроде бы поссорились, и та скрылась в тумане… Веселье разгорелось большое, танцы, караоке, профессиональные споры чуть не до мордобоя, гости через открытую дверь квартиры заходили, удалялись, вылезали покурить на балкон и поиграть в бадминтон на площадку перед лифтом, словом, шатались туда-сюда, и припомнить, когда она видела Олега последний раз, Алена не смогла — помнила только его бурную сцену с Алиной. Действие разворачивалось на лестничной площадке, Лосский пытался взять ее за руку, та вырывалась, вопя: «Предатель! Предатель!» («Что за пошлые мелодраматические выкрики? — презрительно пожала плечами Алена. — Какой еще предатель? Сохова всегда была безвкусной истеричкой… Никакого чувства стиля».) Вообще они в последнее время часто ссорились — Соловей улыбнулась. Улыбнулась своим мыслям, которыми с ментами не поделилась. Но Костов готов был поклясться, что мысли были гадкие.
— А знаете, — вдруг как будто что-то вспомнив, сказала она, — пожалуй, именно тогда я и видела Олега в последний раз. Точно-точно… Народ как раз потянулся на кухню пить кофе, даже курильщики ушли с балкона, а Лосский с Соховой вдруг свару затеяли… На моей памяти он в квартиру больше не возвращался. Абдулов тоже очень скоро отчалил — как стихли крики этих голубков.
— А вас не встревожило отсутствие Олега?
— Нет, — пожала плечами Соловей. — Я думала, он Алину пошел провожать или с Абдуловым решил выйти на улицу — ну, там потолковать или еще что-то…
«Провожать Алину при том, что они поссорились?» — удивился про себя Костов, но вслух ничего не сказал.