Ноги не держат, и я вцепляюсь в его широкие плечи, но мне и так не дадут упасть, притягивая к сильному телу. Поцелуй все длится, я только всхлипываю, отвечая на яростную ласку, ставшую уже безгранично нежной. Он выпивает мою душу вместе с этим поцелуем. Я не вижу ничего перед собой, только его глаза, из которых ушла злость.
Он оторвался от моих губ, собирает языком слезы с моих щек. Черт, когда успел зареветь? Покрывает невесомыми поцелуями лицо. Быстро, отчаянно, горячо. Меня затопляет бархатная нежность, и руки Сергея уже давно обнимают ласково, поглаживают. Он любит меня. С ужасом и восторгом осознаю это. Он. Меня. Любит. И мучается от этого. Ревнует к Рыси. Боится, что не нужен.
— Ты нужен мне, — выдыхаю, запускаю пальцы в рыжую шевелюру. – Не закрывайся от меня, пожалуйста. Это больно.
— Прости, — метаморф держит моё лицо в ладонях. Смотрим друг на друга, нос к носу. – Но я больше не могу притворяться тебе просто другом.
— И не надо. Я же не совсем идиот, — тяжело вздыхаю. – Только не торопи меня, прыгнуть сразу в койку, даже в твою, я не могу.
Смеется, прижимает к груди. Мне становится так спокойно на душе.
— Торопить не буду, но хочу целоваться с тобой каждый день.
— Это — пожалуйста, — соглашаюсь.
— Понравилось? – спрашивает и боится ответа.
— Очень.
Полыхнуло облегчением, я усмехнулся. Все у нас будет хорошо, с ним тепло и уютно. Моя рыжая упрямая ящерица.
Рысь
Очередное задание. Приказ: Задержать псионика телекинетика с очень похожими с Михаилом способностями. Кличка «Азиат». Живет объект на восемьдесят втором этаже небоскреба. Элитные квартиры, я когда-то жил в похожей. Охрана, камеры, консьерж на входе.
Этого парня могли и не заметить, но он часто стал срываться на работе. Менеджеру по продажам в крупной компании очень сложно скрыть летающие по кабинету вещи, лопающиеся лампы и рассыпающуюся в щепки мебель. Его сила возрастала, а мужик все не решался обратиться за помощью. Помощь пришла сама, в лице нашей троицы.
Операция началась, клиент вошел в здание, слежу за ним в прицел винтовки. Высокий молодой брюнет азиатской наружности входит в двери здания. Все, потерял из вида. Мои ребята скользнули за ним. Перевожу прицел выше, на квартиру. Я напротив окон, в соседнем здании. Хорошие такие окна, большие, от пола до потолка. На дворе ночь, но это не помеха. Наблюдаю.
— Это Первый, что у вас, ребята? – шепчу по связи.
— Первый, это второй. Следуем за ним до квартиры. Попытаемся поговорить. Тебе запрещено вмешиваться, только если увидишь оружие, — у Свота холодный голос, сосредоточенный. Нервничает.
— Первый, принято. Осторожно там, не геройствуйте.
— Не бойся, прорвемся, — пропел Миха.
Невольно улыбаюсь. Минута прошла.
В квартире включили свет. Весь превращаюсь в один большой глаз в прицеле. Зашли в комнату всей компашкой, азиат нервничает, стаскивает пиджак, ослабляет галстук. Миха в пяти шагах от него, за диваном, что-то говорит. Мне все видно, как на ладони.
Мужчина сильно жестикулирует, очень эмоционально. На столе, возле дивана, трескается графин, рассыпаясь осколками. Сероглазый плавно подходит к мужчине на два шага, пытается успокоить, руки перед собой в жесте примирения. Рыжий у него за спиной, словно тень. Что-то не так. Парень отступает от них к стене, с полок падают фотографии, стеклянный столик неведомой силой откинуло в Михаила, он поставил щит, осколки осыпались на пол не коснувшись их со Свотом. Похоже, это еще больше напрягло азиата. В комнате поднялся ураган, свет мигает, кресло расшибается в щепки о стену. Дело дрянь!
Миха стоит напротив азиата, невидимый ветер треплет их волосы. Это вызывает панический ужас, был бы верующим, давно бы крестился и шептал молитвы. Это красиво, потусторонней красотой неведомого и первозданного, как может быть красива чистая Сила в своем проявлении.
Искры с потолка, люстра падает, Свот успевает оттолкнуть друга с траектории. Сосредоточение двух псиоников нарушено. Азиат швыряет оппонента со всей дури и тот летит… в окно! В мою сторону… А я могу только смотреть, как сквозь осыпающиеся во вне осколки наружу летит тело Михаила.
Сердце останавливается скованное ледяными щупальцами страха. Все в замедленном темпе и осознание, что ты беспомощен. Тело становится куском льда, не могу отвести глаз от фигуры медленно летящей вниз… к смерти. Секунда растянута липким желе. Мой ангел падает спиной вниз, вытянув руки, пытаясь ухватиться за несуществующую опору. Я замечаю вторую тень, метнувшуюся из окна. Рыжая ящерица падает камнем вниз. Я вижу только их, два тела, падающие в бездну. У Свота взметнулись крылья за спиной, большие, кожистые и кроваво-красные. Метаморф нагоняет Михаила и сграбастывает в охапку. Взмах кожистого великолепия и падение превращается в полет. Я снова начинаю дышать. Летучая мышь-переросток, БЛЯТЬ!!! Я с тобой еще поговорю по душам!
Меня затопляет ярость. Вновь перевожу прицел на окно. Азиат стоит недалеко от проема, он в ступоре. Всаживаю в него три дротика. Скотина! Чуть не совершил непоправимого.
Осознаю, что если бы парни не выжили, я всадил бы в объект совсем не дротики. Медленно выдыхаю. Все. Дальше без нас разберутся.
Винтовку в чехол и на плечо. Найти ребят, где они там приземлились.
— Это Первый! Вы там живые? Эй, ответьте? – спрашиваю на ходу, в лифте.
Пауза. Кровь бухает в голове набатом. А что если…
— Второй, Первому, — охрипший голос рыжего. — Мы в порядке, приземлились на детской площадке. Двести метров от стоянки машин. Захвати аптечку, Третий порезался.
— Понял, сейчас буду, — улыбаюсь. Они живы, все путем.
Страх, боль и смятение, все ушло. Я на первом этаже, миную холл, потом выход, подхожу к нашей машине. Компактный военный мини грузовичок. Забрасываю винтовку, беру аптечку. Где тут детская площадка?
Ночь не мешает прекрасно ориентироваться в пространстве. Поворот за дом, вот они. Две фигуры в неясном свете фонаря стоят рядом, возле качелей. Два шага, я замираю.
Рыжий бережно обнимает Михаила и целует его страстно, упоительно в засос. Я смотрю, не могу оторваться, как чужие губы целуют моего ангела, а он отвечает. Смело, напористо, запуская пальцы в рыжую шевелюру.
Больно… раскаленной иглой в самое сердце. Еще недавно, я думал, у меня вообще нет этого органа. А что ты ожидал, друг любезный? Он тебя простил, с тебя и этого хватит. Ты просто коллега по работе, радуйся этому. Черт! Мне в вены влили кислоту. Металлический вкус на губах. Их языки, сплетенные в страсти, мелькают в поцелуе. Длинные пальцы держат лицо Михаила так ласково. Нежность…
Ярость и ревность грозят снести мне крышу. Я закрываю глаза, усмиряя демонов. Нельзя, нельзя… Я сам во всем виноват. Ребята ни причем. Хочется напиться по-черному и подраться. Чтоб было больно, жутко и страшно. Чтобы изгнать видение этой нежности из своего разума… Чтобы не думать… не вспоминать…
Открываю глаза, они смотрят ошарашено, виновато и растерянно. У Михи серые озера на пол-лица, в них мелькнул страх. Припухшие губы. Боги, какой он красивый…
— Я принес аптечку, — голос у меня надтреснутый и низкий. Ставлю чемоданчик на землю. Надеваю непроницаемую маску. – Жду вас в машине. – Поворачиваюсь спиной и ухожу, чувствуя обжигающие взгляды. Моих коллег? Нет, моих друзей.