Загоняю боль куда подальше. Это неважно, переживу… Я хочу, чтобы Он был счастлив. Так будет лучше, Свот сможет дать ему ласку и тепло… а я, я ничего этого не умею. В моем распоряжении только ярость и напор, сила и жестокость. А с ним так нельзя. Черт! Невыносимо хочется выпить. Закуриваю сигарету, стою возле машины, смотрю в ночное небо. На меня взирают холодные звезды.
Парни могли умереть сегодня, два небезразличных для меня человека. Эта мысль причиняет еще больше боли, чем увиденное на площадке.
Осознаю, что готов на многое, теперь ради обоих. Дьявол! Все так просто в этом мире.
Мне дорог один человек, но для него дорог другой, значит, они оба важны для меня. Собственное благополучие потеряло смысл. Пусть. Лучше жить ради других, чем ради одного себя.
====== Шаг 13 ======
Михаил
Рысь нас увидел. Ожидаемо, предсказуемо и… ему было больно. Я ощутил волну раскаленной ярости, смешанной с обидой, ревностью и страхом. Жутким страхом сорваться, наделать дел, которых потом не исправить.
Он сдержался, не знаю, какими силами и чего это стоило, но он заслужил еще больше моего уважения. Способность думать не только о себе, но и о других достойна похвалы. Мы все поголовно эгоисты, а когда дело касается чувств, тем более.
Свот испугался. В тот миг, если бы они сцепились, он дрался бы за меня до летального исхода. Еще раз ура выдержке Вардо.
Прошел месяц, я перестал наблюдать за тренировками Рыси. Теперь, я уверен, он справится со всем, что бы ему ни выпало в жизни. Основа его души стала крепче стали. Зверь прочно посажен на поводок. Я горжусь им, своим другом, сумевшим перековать себя из сдвинутого, озлобленного отморозка, которому все похер, в сильного, жесткого элитника, которому я безоговорочно доверю свою жизнь.
Ура тебе, братишка, с началом новой жизни!
А Свот… Я дурею от его поцелуев, сладких, нежных и настойчивых. Каждый раз нам все труднее остановиться. Как и сейчас. Рыжий притиснул меня к стене в своей комнате, сжимает в объятиях до хруста, гладит ладонями тело, целует жадно, порывисто. Я весь поплыл от его прикосновений. Звезды перед глазами, не сдержать тихих стонов. Да что ж ты творишь… рыжий. Отталкиваю его из последних сил, тяжело дыша. Пьяные синие глаза пожирают меня, румянец на бледных щеках с веснушками выглядит чертовски сексуально. Облизывает припухшие губы, от этого жеста у меня сладко тянет в паху. Жар желания ласкает кожу, похоть, смешанная со страстью… все перемешано и еле сдерживается на привязи самоконтроля. Боится испугать, сорваться, сделать больно, не остановиться вовремя. Хороший мой… заботишься обо мне…
Я же чувствую, все твои порывы, желания… как ты не отпускаешь себя.
— Что? – Сергей хрипло дышит. – Мне остановиться?
Мои пальцы на его щеках обводят высокие скулы, оглаживают подбородок, ощущая подушечками чуть заметную щетину. Мне хочется прикоснуться к коже на его груди, оставить засосы на шее своей меткой, но мы все еще в комбезах. Втягиваю носом травяной запах рыжего. Шампунь, пыль пустыни с места задания, с которого вернулись недавно, пот, оружейная смазка. Кобура с пистолетом пристегнута к правому бедру, так же как у меня. Мне нравится, как он пахнет. Мне вообще, блять, нравится все, что он сейчас творит! Не могу больше… держать в клетке свою душу.
— Не останавливайся, — прошу шепотом в приоткрытые губы и тону в синеве глаз.
Он понимает, целует и торопится расстегнуть застежки моего комбеза. Мать! Мать! Что ж они никак не поддаются! И у меня руки, как грабли… неуклюжие. Удается расстегнуть его защиту раза с третьего. Но вот голая кожа под ладонями.
Мы оба усталые и жутко возбужденные. Нас остановит только граната, или вызов начальства. Хотя второе сомнительно, будут на хер посланы…
Свот смеётся, я бормочу последние фразы вслух.
— Может в душ? – спрашивает, сдирая с меня комбез, попутно вылизывая языком шею, заставляя беспомощно всхлипнуть.
— Черта с два… — вцепляюсь в широкие плечи, целую веснушки. Кожа соленая с терпким привкусом метаморфа.
Боюсь оторваться от него, боюсь растерять решимость…
Да много чего боюсь…
Он чувствует мои сомнения, отрывает от пола за талию, прижимает к себе, несет к кровати. Наши комбезы остаются на полу вместе с оружием, вопиющее нарушение инструкций. Плевать!
Кровать пружинит под двойным весом. У Сергея прохладная кожа, но горячие ладони, которые мнут и ласкают мое тело, распаляя. Он ловит мои стоны губами, прикусывает и облизывает кожу на шее, и я уже плыву от этих ласк и трения наших членов друг о друга. Жар плавит кожу, похоть заставляет ныть поджавшиеся яйца, страсть туманит разум, а желание трепещет на кончиках пальцев, ласкающих упругие мышцы на груди Свота. Блять! Он меня облизал уже везде, как будто не трахнуть хочет, а перекусить!
Сейчас я тебе отомщу! Ящерица рыжая. Прикоснуться к темному соску губами, вырвать вздох, чуть прикусить, ощутить, как его член конвульсивно дернулся. Нравится. Обхватить ногами сильное тело, потереться настойчиво и получить засос на груди.
Я охнул, это почти больно, когда его ладонь сжала моё достоинство и приласкала. Изверг блин! Откидываюсь на подушку, возбуждение сильное и острое гуляет в крови, пьяня и дурманя. Я же так кончу, не дождавшись самого главного!
— Сергеееей! – протянул жалобно.
И снова нежностью обдает и предвкушением.
— Потерпи, Миха, — роется под подушками, вытаскивая смазку. Ухмыляется широко, жадно меня рассматривая, всего такого… расхристанного. Облизывает губы и садится на колени между моих ног. – Боишься?
— Нет! – пискнул я, совсем неубедительно, громко сглотнув.
Рыжий, наклонившись, отвлек укусом в плечо и проник в меня пальцами, бережно лаская. Я сжался и зажмурился невольно.
— Тише, тише, Мих, смотри на меня, — открываю глаза, всматриваюсь в напряженное лицо. Зрачки расширены во всю радужку, губы приоткрыты, взлохмаченные рыжие пряди торчат во все стороны. Капля пота на виске. Он так близко, глаза в глаза. Это мучительно… предвкушение… ожидание…
Скользкие пальцы растягивают моё тело, ласкают, нежат, проникают глубже. Доверие полное, безграничное. Расслабляюсь. Я стираю каплю пота с его щеки большим пальцем, целую невесомо, проводя языком по губам. Возбуждение перестало быть диким. Страсть под контролем. Уже два его пальца во мне, неторопливое движение языков в поцелуе. Меня вдруг прошибает сладострастная судорога, прошивая позвоночник, выгибая на кровати.
— Рыыыыыжиииий! – простонал я в потолок, вцепившись в широкие плечи, перед глазами полыхнули разноцветные круги от удовольствия. Член снова стал колом, чуть не вибрируя.
Тихий смех мне в шею.
— Будет еще лучше, Миха, обещаю.
И я поверил, безоговорочно, впуская его в свое тело. Сережа двигался очень осторожно и медленно. Такой большой, упругий, заполнил меня полностью. Боль была мимолетной и растворилась в горячей пульсации его плоти. Движения плавные, текучие, умопомрачительные! И этого стало мало…
Мы сорвались в штопор. Поцелуи до боли, до стука зубов и металлического привкуса. Движения навстречу в сумасшедшем ритме, бесстыжие шлепки плоть о плоть под аккомпанементы громких стонов. Бедная спинка кровати, долбящаяся в стену.
Я скулил, просил и царапался, подмахивая бедрами. И купался в наших чувствах, как в теплом океане. Сергей шептал нежности с горящими глазами, умолял потерпеть подольше, дать насладиться… и я сдерживался, хоть кончить хотелось до одури.