Рик делает глубокий вдох.
— Наташа... Я любил её... Я не причинял ей вреда. Клянусь. Каждый синяк и каждый удар достался от её отца. Однажды она попросила меня увезти её отсюда, а я сказал, что мы не можем это сделать. Ей было шестнадцать. Мне тридцать... Она была так расстроена из-за меня, но я думал, что она успокоится. Вернувшись домой с работы, я нашел записку на кухонном столе. Это было похоже на прощание. Что-то о том, что она всегда будет любить меня, но теперь хочет навсегда остаться в нашем любимом месте.
— Я понял, что она имела в виду лес, поэтому побежал туда. И когда добрался до места... нашел её мертвой. Она застрелилась.
— Почему ты не вызвал полицию? Позволил бы кому-то другому разбираться с этим?
— Не знаю... по нескольким причинам. В своей записке она просила меня оставить её в нашем любимом месте. Я знал, что они заберут её, и чувствовал... чувствовал, что это меньшее, что мог сделать. Мне казалось, что, если бы я просто... — у него вырывается рыдание. — Если бы я просто... увез её куда-нибудь, она до сих пор была бы жива. Я похоронил её там, сделал это для неё.
— Ну а когда её нашли, почему не признаться тогда?
Его рыдания звучат ужасно. Я не привык слышать, как люди плачут не о себе. Этот человек оплакивает любовь, которую потерял.
— Я не знаю. Я боялся, что попаду в тюрьму... другая часть меня была рада, что её мать не знала о том, что Наташа покончила с собой. Она и раньше говорила о самоубийстве... но говорила, что её семья очень религиозная. И что покончить собой — значит отправиться в ад.
Я фыркаю при этой мысли.
— Не так-то просто попасть в ад, — говорю я. — Может, ты и хотел сохранить это в тайне, но они должны знать, иначе не остановятся, пока ты не сядешь за это в тюрьму. — Я раздумываю о том, что хочу сделать, но есть только одна вещь, которая кажется правильной. — Идем.
— Куда? — неуверенно спрашивает он.
— Вставай.
Он медленно встает и идет обратно к грузовику. Когда он забирается внутрь, я снова привязываю его руки к ручке, сажусь за руль и завожу машину.
Рик пристально смотрит на меня, затем произносит:
— Спасибо, что поверил мне.
— Я научился распознавать ложь. — Человек так не плачет о себе. Так ведет себя только тот, кто потерял частичку себя.
Подъезжаю к полицейскому участку и паркуюсь возле него.
— Если не расскажешь им правду, мы снова увидимся. Понял?
Он согласно кивает, его лицо покрыто слезами и кровью.
Вылезаю из машины и звоню в участок. Отвечает мужчина.
— Добрый вечер. Мистер Рик Берг сидит в своем грузовике на стоянке, и он хотел бы рассказать вам, ребята, о том, что случилось с Наташей Гиббс.
— Кто это?
Вешаю трубку и продолжаю идти. Путь до моей машины будет неблизким, поэтому решаю найти место, где кто-нибудь меня подвезет.
Но теперь, когда мои мысли не заняты Риком и Наташей, моё настроение мрачнеет. Всю жизнь у меня не было никого, кто бы заботился обо мне. Никому не было дела, вернусь я домой или нет. Да, тот человек, который научил меня стрелять, уделял мне внимание, но для него я был собакой, которую он дрессировал. Возвращаясь домой, я не становился семейным любимцем. Меня отодвигали в сторону до следующей охоты.
Я почти не знаю Джексона, но за эти полторы недели, которые провел с ним, он показал мне больше стабильности, заботы и поддержки, чем я видел за всю свою жизнь.
Но чтобы вернуться к нему, мне придется отказаться от очень многого. Мне придется отказаться от того, ради чего я тренировался. За что боролся. От всего.
И кем я стану?
Пугающая мысль.
Гораздо страшнее любого пистолета.
Глава 18
Джексон
— Джексон!
Подпрыгиваю от неожиданности и смотрю на Мейсона.
— Что?
— Ты же знаешь, что этому бизнесу хана, если мы оба не будем работать, — говорит он, подходя к моему столу. — Что с тобой происходит?
— Ничего. Просто задумался, — отвечаю, возвращая свое внимание на экран монитора. Мейсон наблюдает за мной, прислонившись к моему столу.
— Не можешь об этом говорить?
На мгновение задумываюсь и понимаю, что, наверное, не помешало бы рассказать ему хоть что-то.
— Я немного помогал своим знакомым в обмен на обещание, что они не вернутся к тому, чем занимались ранее... но конечно же они не сдержали обещание.
— Жестокий парень или типа того?
— Что-то в этом роде, — нерешительно отвечаю я.
Мейсон опускается в свое кресло, которое скрипит под тяжестью его тела, потому что он решил купить самое дешевое офисное кресло, которое смог найти.
— Хм-м... Тяжелый случай. Иногда... Думаю, им кажется, что они не знают, как действовать, отказавшись от того, к чему привыкли. Для них это норма, и они начинают по-настоящему так думать. Так вот, забирав у них то, к чему они привыкли, им кажется, что это перебор. Может, тебе стоит попробовать постепенно отучить их. Глядишь, и поможет.
— Можно попробовать, — отвечаю ему, хотя знаю, что никогда больше не столкнусь с Лилендом.
Тут звонит мой телефон, и я вижу, что это Генри.
— Алло?
— Ты ни за что не поверишь, что случилось прошлым вечером, — говорит он.
— Песочный человек, — не теряя времени, отвечаю Генри. Пожалуйста, только бы я ошибся. Пожалуйста, только бы я ошибся.
— Думаю, да. Однако, он не оставил записку...
— Что произошло? — С силой сжимаю телефон. — Я сейчас приеду.
— Ты ведь даже не знаешь, стоит ли приезжать, — отвечает Генри, но я уже машу Мейсону, что должен идти, и бросаюсь к двери. Покинув офис, я спускаюсь по лестнице, перепрыгивая через две ступеньки.
— Просто успокойся, — вздыхает Генри. — И я всё объясню. Так вот в полицейский участок поступает звонок. Прямой звонок, не через службу спасения 911. Мужчина говорит, что у него в машине Рик Берг, готовый признаться.
Рик Берг?
— Кто это?
— Где тебя черти носили? Ты что, не слышал об убийстве Наташи Гиббс?
Слышал ли я? Боже, я был настолько поглощен Лилендом, что не обращал внимание ни на что другое.
— Нет...
— Больше недели она числилась, как пропавшая без вести, а затем её нашли мертвой. Родители подозревали их соседа, Рика Берга. Его привезли в отдел по расследованию убийств и допросили, но у них на него ничего не было. И вот, мы получаем этот звонок, что он на парковке. Мой человек идет туда, Берг весь в крови, избитый и готовый сознаться. И он тут же нам всё рассказывает.
— Так это он убил эту девушку?
— Нет, он заявляет, что девушка застрелилась.
— И вы, ребята, не обнаружили следы продуктов выстрела на её руках во время вскрытия? — интересуюсь я. Как правило, это хороший способ определить, кто стрелял, когда никто не хочет или не может признаться. Каждый раз, при выстреле из пистолета, на руках остаются следы. Что помогает полиции установить стрелявшего.
— Нет. Ничего. Мы спросили об этом у него, и он сказал, что на ней были перчатки, которые он с неё снял, потому что хотел сохранить их. Объяснил, что это её отец избивал девушку. Она не выдержала и покончила с собой.
Выйдя на улицу, я замедляю шаг.
— Думаешь, он говорит правду?
— На данный момент — это по-прежнему дело убойного отдела, но они начинают подозревать, что он говорит правду.
— Вот дерьмо.
— Я подумал, тебе будет любопытно, потому что мне кажется, его привез Песочный человек.
— Я смогу посмотреть материалы дела?
— Нет, ты вообще не должен об этом знать.
Вздыхаю, бросая взгляд на свою машину, в которую мне не терпелось запрыгнуть.