Пока вы не начали представлять что-то ужасающее, уточню, что наказание в Вест-Пойнте, по сути, одно: бесконечное, утомительное, тупое хождение. В парадной форме и с ружьем. Без остановки, почти весь выходной. Просто ходишь и ходишь туда-сюда. Тебя испепеляет солнце (хотя перед первой «Карательной Прогулкой» заботливо предупреждают, что надлежит воспользоваться кремом от загара), поливает дождь или засыпает снег, а ты бродишь, как зомби, уже не чувствуя ног. Можно только перебрасывать ружье с одного плеча на другое, так что в результате — ура! — у тебя не одна мозоль, а две! Ну, ладно, не мозоль, но ощущения отвратительные. В это время есть только одно развлечение: ходить в шеренгу с одним или несколькими другими кадетами, тогда, возможно, даже удастся поговорить. Конечно, самый популярный вопрос: «Ты здесь за что?» Поразительное количество людей оказались пойманы за вылазки после отбоя. Их так много, что совершенно непонятно, как мы друг на друга не натыкаемся, совершая преступление выхода из казармы за полночь. Но подробнее об этом в разделе «Ночь». В «Карательных Прогулках» я достиг небывалых высот, получив звание «Сотника», которое достается только тем счастливчикам, которые отходили не менее сотни часов. Семьдесят пять из них я заработал в первый год, двадцать пять — во второй, в третий были какие-то жалкие одиннадцать; можно даже подумать, что Вест-Пойнт меня сломил и склонил к порядку, но на самом деле с каждым годом мне просто все реже срочно нужно было нарушать периметр казармы.
Предполагалось, что в этой части я буду писать только про дневное время, но как-то это сложно, потому что зачастую ты занят всегда, вечер — это тоже далеко не время отдыха и развлечений. Но, ладно, попробую. Весь день мы учимся, как я уже сказал, ничего особенного, только все сидят в форме, профессор — тоже в форме, называть его надо «сэр», а ее — «мэм», третьего пока не дано. Ну и, конечно, с дисциплиной у нас намного лучше, мы все еще, как и в старые добрые времена, встаем в начале и в конце занятия, хором здороваемся и прощаемся. О, кстати, мы столько всего делали хором!
Например, в первый год у плебеев, ясное дело, гораздо больше всяких дурацких обязанностей, чем у других. Одна из них — это… не представляю, как это называлось бы по-русски (по-английски это просто Minutes), пусть будет Оповещение. Это когда уже одетые на построение первогодки на равном расстоянии выстраиваются в коридоре и заунывными голосами объявляют, какой сейчас будет прием пищи, сколько до него остается минут и как надо одеваться на это построение. Почему это заунывно? Потому что текст относительно длинный, но не один и тот же каждый раз, поэтому ты немного тянешь слова, чтобы не сбиться и прозвучать хором с остальными. Иногда чувствуешь себя виноватым, если всем становится жарко, хотя это же не твоя вина, что температура буквально на градус не дотянула до более легкой одежды, а пока вы строились, начало припекать. И какой-нибудь кадет второго класса, проживающий на одном этаже с тобой, обязательно выскажет свои претензии. А ответить ему нельзя, потому что: а) это не ситуация, в которой вы должны взаимодействовать; б) он это сказал уже на выходе, а снаружи тебе открывать рот нельзя, кроме ситуаций, прописанных в правилах. То есть, буквально, ты не можешь ни с кем разговаривать нигде, кроме своей комнаты, учебных занятий, частично — столовой и коридоров. Кажется, что в этом нет ничего трудного, но попробуйте провести так год.
Нам еще неустанно говорили о том, как же нам повезло не родиться лет на двадцать раньше, а то бы мы узнали, каково четвертому классу приходилось тогда, и перестали бы ныть. Во-первых, это не так работает: с чего это мне должно стать лучше от того, что кому-то хуже. Во-вторых, никто вслух и не ныл, насколько я помню. И в-третьих, что было тогда — ненормально, и не все из того, что происходит сейчас, до нормальности полностью дотянуло.
Например, что это за ерунда с правилом «всегда полная форма» для первогодок? Ну, то есть вы поняли, ВООБЩЕ всегда. Как это портит жизнь на практике? Понятно, что ты и носа не можешь показать из своей комнаты, полностью не одевшись. И вот, скажем, это уже послеурочное время, то есть надо переодеваться в ACU (армейская боевая форма, это то, что вы чаще всего видите на военных), потому что предстоит что-то подобающее случаю, а потом ты так в ней и остаешься до отбоя, так как что-то постоянно не дает тебе посидеть на одном месте. Старшие кадеты могут себе при этом позволить всякие вольности, типа в футболке ходить, а плебеи — нет! И вот так, бывало, проснешься в четыре утра от осознания, что забыл зарядник в штабе, и надо все это на себя напяливать, включая головной убор, да еще и ботинки полностью зашнуровывать. Я бы не рекомендовал предпринимать попытки проверить «а вдруг никто не увидит», ВСЕГДА есть бодрствующие люди, и никогда нет гарантии, что встретившийся тебе человек на тебя не донесет «для твоего же блага».
Кстати, да, правил по форме одежды было гораздо, просто в разы больше, чем даже по технике безопасности (хотя иногда они пересекались), или по борьбе с харассментом — так и хочется добавить, что это тоже все связано, потому что есть же у некоторых людей идиотское «мнение», что приставания происходят из-за того, как человек одет. Ага, значит, поэтому шорты кадетов стали значительно длиннее и шире в 90-е? Нет, правда, я когда увидел старую спортивную форму в нашем музее, глазам своим не поверил! Это что вообще было? Как у вас стыковались с одной стороны требования по длине носков, чтобы никто, не дай бог, не увидел голые щиколотки между ботинками и брюками, а с другой — шорты, которые заставили МЕНЯ покраснеть? Я бы такое не пережил — по целому ряду причин.
Вообще, как только вы попадаете на День зачисления, на вас тут же сваливается довольно обширный новенький гардероб. Никто не говорит: «Ты за это еще заплатишь!», но это и так становится понятно после вычетов из первой же стипендии. Вещей этих так много, что целый вечер уходит на развешивание их в шкаф и раскладывание по ящикам. Дело в том, что ты больше не имеешь права носить свою гражданскую одежду — ну, ты можешь взять ее с собой и переодеваться, когда на увольнении выезжаешь в город, но только «по достижении пункта назначения». Некоторые старшие кадеты бунтарски сидят в комнатах в гражданском или даже ходят так к реке, но четвертому классу такое с рук не сойдет.
Опять же, это не какая-то гигантская проблема, но это все равно что-то делает с твоим мозгом, потому что ты буквально в основном окружен серым цветом: большинство зданий — три оттенка серого, черный и редкое вкрапление желтоватого песчаника, что, безусловно, — восторг для глаз; в форме — серый, серый, опять серый, черный, защитно-зеленый, немного белого, у первого класса есть парадная форма с красным поясом — надо же, какая роскошь и буйство красок! Зато, типа, все ручная работа и индивидуальный пошив. Сомнительный бриллиант кадетского гардероба — это ДП (длинное пальто, a.k.a Long-O, a.k.a long overcoat), винтажная хрень спорной практичности, но отличного качества. И да, у меня ни до, ни после не было ни одного предмета одежды дороже ДП.
Мне кажется, я недостаточно вас утомил гардеробными историями, вот вам еще парочка. Как-то раз прихожу я на вечеринку, а там еще двести чуваков, одетых абсолютно так же, как я… Ладно, не смешно. Давайте лучше дорасскажу про штаны и колючую проволоку. Нет, я не могу это держать в себе — они стоили сорок долларов — которых у меня не было! И сильно не расстраивайтесь, там наконец-то появляется любовная линия.