– Ох, глупость какая, – тяжело вздохнул Гриша.
– Почему ты считаешь, что все, что я говорю, всегда глупость?
– Было ошибкой затеять этот разговор, когда я пытался… А, ну тебя, – Гриша сел на кровати и включил тусклую лампу, стоящую на тумбочке.
– Ну, прости, что меня волнует будущее дочери и что я ни о чем другом и думать не могу, – возмутилась я и тоже села на кровати. Так мы и сидели, оба без сна, злые друг на друга, как черти.
– Ладно, Иринка, – признал муж безо всякой охоты. – Надо сказать, что на этот раз ты не так уж и не права.
– Ого, какая щедрость, – буркнула я. – И в чем же я тогда права?
– Мы действительно почти ее не видим.
– Ах, это! Конечно, – скривилась я. – А про то, что нельзя делать запретный плод из ее одноклассника, ты вообще услышал? Я думаю, что так мы только усилим тягу к нему. Она станет еще чаще с ним встречаться и уроки прогуливать, только чтобы сделать все назло нам. Это называется – подростковый протест.
– Это – тоже, – протянул задумчиво Гриша. – Хотя, если честно, мне не хочется даже смотреть на него. Черт, как все непросто.
– Маленькие детки – маленькие бедки, – напомнила я мужу. И тут он меня огорошил.
– Хорошо, Иришка, давай решать все это по-боевому. Ты говоришь Варе, что мы перегнули палку и что она может приводить этого оболтуса в гости, если уже ей он так нравится. Но это не значит, что я не пристрелю его, если…
– Я поняла твои мысли, – хмыкнула я. – Уверена, что, как только он впервые попадет в наш дом, ты сам донесешь до него это в полном размере.
– Смеешься, значит? Ну-ну! – зло улыбнулся Гриша. – Смотри, потом не заплачь. В общем, пусть этот гусь лучше будет под присмотром. Это – раз.
– А два будет? – удивилась я.
– Конечно! Неужели ты думаешь, я позволю Варьке таскать к нам домой кого попало и сидеть тут с ним безо всякого присмотра?
– Только не говори, что я должна уволиться, чтобы сидеть с Варей дома, – я вскочила с кровати и задышала возмущенно. Надеюсь, что Варя спит, потому что вести себя тихо сейчас у меня получалось плохо. Я не уволюсь! Ни за что! Мне нравилось работать, и я не хотела снова оседать дома, чтобы погрязнуть в рутине повторяющихся операций, которые, как говорится, ни уму ни сердцу. И потом – деньги!
– Тише ты! Кто сказал хоть слово про увольнение? Мы и позволить себе этого не можем. Я о другом.
– Каком другом? – еще больше забеспокоилась я. – Ты ведь на выдумки горазд, хлебом не корми, а дай учудить что-нибудь эдакое. Камеры видеонаблюдения не только в подъезде, но и на каждом этаже, на каждом лестничном пролете. Теперь вот наверняка хочешь запихнуть камеру видеонаблюдения к нам в дом.
– А что, идея хорошая, – улыбнулся Гриша.
– Ты не об этом? – изумилась я и задним числом прокляла свой трепливый язык. Разве можно было вкладывать эту заманчивую мысль в его креативную голову!
– Я думаю, что есть кое-что более эффективное, чем видеонаблюдение.
– Господи, что?! – в ужасе спросила я. Муж выдержал театральную паузу, чтобы добиться наибольшего результата, а затем улыбнулся.
– Мама!
– Что? – уставилась на него я, прошло несколько минут, прежде чем до меня, как до барана, дошла вся чудовищность придуманного плана.
Алевтина Ильинична – моя свекровь.
Человек-скала, человек – гигант мысли и мать русского летчика Григория Сафьянова. Вот, значит, что удумал муж. Действительно, ядерный взрыв. И, главное, совершенно неожиданно. Ничто не предвещало! Я почувствовала, как кровь отливает у меня от щек, и я начинаю сожалеть, что так неудачно оборвала совершенно безопасный и, в общем-то, приятный секс. Какие чудовищные последствия!
– Это отличная идея! – воскликнул Гришка, и я с ужасом заметила небывалый энтузиазм в его глазах, в том, как реагировало его тело. Напряжение пантеры перед прыжком. Как я смогу разубедить его теперь, когда он уверовал, что нашел способ не только решить все проблемы, но и подрубить под корень само их образование.
– Но разве захочет она все бросить и ехать сюда ради такой ерунды? – простонала жалобно и неубедительно я.
– Ради ерунды? – Гриша смерил меня возмущенно-презрительным взглядом. – Это ее единственная внучка!
– Мы и сами разберемся, – пропищала я.
– Ага, разобрались уже. Нет, решено. У Варьки ГИА, нужно самое пристальное внимание. Мы оплатим дополнительные занятия по всем экзаменационным предметам. Бабушка будет тут следить за ней день и ночь, а заодно и покормит, и постирает. Все увидит и услышит, – Гриша перебирал преимущества, а я вздрагивала от каждого его слова.