На судне любую внедренческую политику определяют два человека — капитан и старший механик. Капитан головой отвечает за план перед Сахалинрыбпромом и за зарплату — перед людьми. Старший механик отвечает перед капитаном за работу всей рыбоперерабатывающей техники. Капитан Шелестов очень хорошо знал Федорова, а Федоров — капитана и видел в нем ту каменную стену, за которой можно было спокойно работать.
Вместе они решили: внедрить униженную машину! Никто их не обязывал, никто не отдавал им приказов, не предоставлял дополнительных материалов, не снижал планов на период обкатки. Они не имели и сотой доли тех льгот, которыми так щедро одарила своих любимчиков Дальрыба. Всю полноту ответственности они взяли на себя. Должна же быть у кого-то рыбацкая честь, должен же кто-то встать на дыбы и переломить положение в рыбообработке!
Сам Федоров с плавбазы в период ремонта отлучиться не мог, и в Калининград послали троих слесарей. Заметьте — не инженеров, а слесарей, настолько им доверяли. Рабочие поехали на завод-изготовитель, досконально изучили машину, попробовали каждую деталь на зуб, потом перебрались на плавбазу и поработали в условиях промысла. Вернувшись, доложили:
— Машина будет работать!
Им тут же вопрос для подстраховки:
— А если не будет? Если база останется без зарплаты?
— Мы гарантируем!
Они, слесари, гарантируют. Убедительно!
И вот мы закупили машины, отвергнутые Дальрыбой. Калининградский завод был рад-радешенек, что нашелся заинтересованный покупатель, с отправкой груза не замедлил, контейнеры пришли как раз к окончанию ремонта. На промысел мы вышли без укладчиц. Предстояло за время, пока мы следуем к району промысла, машины установить.
Надо было видеть, как федоровцы взялись за дело. Все у них в руках кипело. Только не представляйте «кипение» в виде суматохи, авралов с ломанием хребта и криками: «Взяли! Еще раз!». Не было никакой суеты, никакого показушного героизма. Трудовой энтузиазм мы видели в огромной самоотдаче, в том, что спали они по нескольку часов в сутки. Постоянно им приходилось решать какие-то технические задачи, и они решали их быстро и грамотно. Вот как было с подачей банки. Под автомат она должна была сама себя проталкивать, но для этого нужен был запас высоты, а его на судне не имелось. Не переделывать же судно! Федоров решил задачу блестяще: подал банку посредством горизонтальных ленточных транспортеров. Когда видишь их, кажется: эка невидаль, так и должно быть. Но ведь прежде эти приспособления возникли у него в голове, созданы были его инженерным воображением, потом воображаемый механизм надлежало в самые сжатые сроки воплотить в действующий, отладить все детали, чтобы работали, как часы. Да и сама машина, когда ее смонтировали, не пошла с первого нажатия кнопки. Устроена она была так: манипуляторы подавали разделанную рыбу в набивочный узел, рыба под тяжестью оседала на горизонтальный нож, который отрезал порцию. Эта порция точно соответствовала размеру банки, самые ловкие руки укладчицы такую точность соблюсти не могли. В минуту заполнялось 62 банки! Естественно, поначалу неполадки посыпались одна за другой: там перекосило, тут заело, где-то что-то застряло. Они останавливают, разбирают, щупают, подгоняют, шлифуют, вылизывают, запускают вновь. Да все это раз по двадцать за день, да все с терпеливостью. Уговаривали машину как капризную богатую невесту. Уговорили, на то они и мастера. За месяц сделали то, чего приморцы не сумели за полтора года. Машина заработала!
Это была великая победа, настоящий переворот. К нам на базу потянулись делегация за делегацией — перенимать опыт. Федоров давал консультации, все показывал, все разъяснял, подстраховывал, предупреждая о возможных поломках и капризах. Сотни людей выражали ему искреннюю благодарность, но начальство — и ведомственное, и партийное — молчало. Не ударили, как полагалось в таких случаях, в колокола, не мобилизовали прессу, чтобы поднять опыт на щит, не наградили орденом, да что там орденом — зряшной почетной грамоты хоть для приличия не сунули. Да и как же было Федорова поднимать на щит, если вся Дальрыба опростоволосилась, крупные специалисты расписались в собственном техническом невежестве.