— Почему не уезжаешь? — спросил начальник.
— Некуда ехать.
— Где же ты ночевать будешь?
— Тут где-нибудь.
Подумал он и дал ей ключ от конторки, разрешил примоститься на стульях.
Поутру приехали люди на работу и ахнули от удивления: двор выметен, столы выскоблены, кубы с водой нагреты, начищенные самовары кипят. Андрей Филиппович не просто похвалил. Минуя строгие запреты и препоны, оформил на работу, выхлопотал нужные документы, по-отечески наставил на правильный путь.
По тем наставлениям, как по компасу, от подростковых лет до нынешних дней Елена Марковна выдерживает курс — курс на добросовестный труд.
— Построили мы дом, а за душой ни копейки. Но тот уже не наг, кто лыком подпоясан. Решили так: дом есть, руки работают — выживем. Купила у соседа по мешку гороху и фасоли, а с весны дружно принялись за огород, картошку и овощи посадили. Пока своего хозяйства не было, дети пасли соседских коров, а я нанималась сено косить. В косьбе могла любого мужика за пояс заткнуть. Получала то молоко, то деньги, бывало, люди платили услугой за услугу. Сама не ленилась, к труду и детей приучала. Научились чушек держать, кур разводить. Свежее яйцо появилось к завтраку, на обед — наваристый борщ с косточкой. Дети убедились, что жить надо с умелыми руками да трезвой головой. А смотрю на нынешнюю жизнь по телевизору — чудно! Будто ополоумели в государстве: игры да пляски, пляски да игры! Букву угадал — миллион, покривлялся перед людьми — два. Мошенники да срамные девицы с экрана не сходят. Рабочего человека совсем забыли. А ведь одними игрищами сыт не будешь. Сегодня гуляшки, завтра гуляшки, так и останемся без рубашки.
— Это у них отдых такой.
— И я люблю отдыхать. Певуньей была, плясуньей. Но отдыхали после трудов, на октябрьские праздники или на Новый год. Собирались с соседями, друзьями, весело, душевно гуляли, всем радостно было. Ни ссор, ни драк в нашей компании не случалось, не напивались до умопомрачения. А я так и вовсе не пила.
— Выходит, вы совершенная трезвенница?
— За всю свою жизнь не пила ни разу. Соберутся иногда бабоньки горе вином утихомирить, зовут в компанию. Если отказаться не удавалось, то могла и посидеть недолго, песню первой заводила, но пить не пила. Одно время на пивзаводе работала, уж там жадным до выпивки было раздолье, пей — не хочу, а я избегала этого зелья.
— Что же удерживало?
— Стыд перед детьми, страх за их судьбу. Какой же я матерью буду, если запью? Чего хорошего в пьяном человеке? Понасмотрелась я в жизни и сраму, и дури, и буйства. Во многих семьях из-за родительской бутылки дети куска хлеба не видели, после и сами на пьяную дорожку сворачивали. У меня если праздный час выдавался, так я книжки читала. Люблю книжки, где правду про жизнь пишут, не врут, не выдумывают. И сейчас читаю, но что-то глаза стали побаливать, наверное, придется очки выписывать.
— До сих пор без очков читаете?
— Без очков читаю, без палки хожу, сама печь топлю, побольше всякой работы стараюсь делать. В работе и душа оживает, о хорошем думается, добро вспоминается.
IV
Домой я возвращался рейсовым автобусом. Водитель включил радио. Сначала пулеметной скороговоркой диктор стал выдавать новости: о начавшейся предвыборной кампании, о том, что пообещал тот политик, что посулил другой, взвешивал рейтинги партийных лидеров, выставляя их аргументы и контраргументы. Подробно сообщалось об успехах движения «Наш дом — Россия». В его создание сам президент заложил фундаментные блоки. Премьер-министр ведет кладку стен. Главы областных администраций дружно доставляют строительные материалы. Наступает экономическая стабилизация. Рубль укрепляется. Инфляцию уже укротили, осталось стреножить ее и обуздать. Это выглядело особенно убедительным как раз в тот день, когда в очередной раз повысили плату за проезд.
Я смотрел на белые облака, что плыли очень высоко над перевалом, и думал о том, что вся эта трескотня — как наша сахалинская погода. Сегодня вёдро, а завтра — слякоть, дождь или такой туман, что ничего не увидишь даже с включенными фарами. Закончится шабаш ряженых, выбросят они свои декорации, смахнут блестки, смоют румяна, и пойдет жизнь по зигзагообразным руслам: у них — своя, у нас — своя. У них будут заботы о державности и величии России, у Елены Марковны — о доме, об огороде, запасах топлива на зиму, о хлебе на столе и ладе в семье. Возведут ли политики в России новый дом, утвердят ли в нем согласие и благополучие, создадут ли достаток — трудно сказать. А вот рядовая женщина, великая труженица Елена Марковна Бескишная свой дом выстроила, обжила его, в нем тепло детям, внукам и правнукам.