Я с болью в сердце отдавала ему двести евро. И дело тут было совсем не в деньгах. Просто эта сцена никак не могла бы появиться на первых страницах любовного романа.
Гийом, конечно, не понял причин резкой перемены моего настроения: остаток вечера я не могла выдавить из себя лишнего слова. «Да», «Нет», «Можно?», «Спасибо!» — на большее меня не хватало. Мой мозг был занят. Он всеми силами старался найти объяснение такому необычному поведению мужчины, которое не нанесло бы ущерба моей самооценке. Но оно никак не находилось. В моменты эмоциональных потрясений сильно хочется есть. Было уже поздно, и я порадовалась — насколько уместно было это слово в контексте моих переживаний — предусмотрительности Гийома, настоявшего на том, чтобы купить в привокзальном кафе два сэндвича. Сэндвичи представляли собой половинки багета, надрезанные и начиненные ломтями сыра, ветчины и листьями салата. Я пилила зубами жесткую хлебную корку и шумно втягивала ртом соус, забыв обо всех правилах соблазнения. Зачем они теперь? В конце концов, я не рубль, чтобы всем нравиться. Точнее, я рубль, но в Еврозоне. Нам всего-то надо провести вместе семь дней, даже уже шесть с половиной, а потом приедет Маартен — и все, бывшее до него, я просто забуду…
На периферии сознания возник голос Гийома:
— Я привез кое-что, чтобы отметить знакомство.
Я тряхнула головой, чтобы отогнать от себя все мысли, и повернулась к нему. Казалось, мы давно не виделись, хотя все это время он был рядом, в той же десятиметровой комнате. Он стоял с бутылкой вина в одной руке и двумя хрустальными бокалами — в другой.
— Бокалы? — вытаращилась я.
— Я рассчитывал, что такую реакцию вызовет «Шато Верно» тысяча девятьсот девяносто восьмого года, но если тебе больше нравятся бокалы…
— Откуда ты их взял? Привез с собой?!
— Ну да, было понятно, что в двухзвездочной гостинице экономят на хрустале.
— Ты провез хрустальные бокалы через пол-Европы, чтобы выпить за знакомство? — не унималась я.
— Что в этом такого?.. Нельзя же пить вино из пластиковых стаканчиков.
— Ничего такого. Просто это… мило… — Я впервые за вечер улыбнулась. — И неожиданно. И романтично.
Гийом опустил голову, пряча застенчивую улыбку, и принялся ввинчивать штопор в горлышко «Шато Верно».
— Штопор я тоже привез, — на всякий случай добавил он. Вдруг эти русские балдеют от привозных штопоров, кто их знает?
После пары торопливо опустошенных бокалов объяснение странностям в его поведении нашлось само собой: конечно, он не рассчитывал встретить такую неземную красавицу, как я, и не подумал взять с собой деньги на ухаживания. Нельзя винить его за то, что в жизни я краше, чем на фото. Это называется «ха-риз-ма».
Воодушевленная домыслами, я снова привела в действие весь арсенал флирта. Практика показывала, что даже бедный студент, когда он влюблен, найдет возможность пригласить даму сердца в ресторан. Добиться, чтобы он заплатил за меня в кафе, — вот что станет мета-целью завтрашнего дня. Нет, я не меркантильна, в кошельке была достаточная сумма на пропитание, но теперь это дело принципа. Возможно, он не рассчитывал на большие траты, но уж на повседневную мелочь, вроде пива и мороженого, у него должно хватить. Эта мысль прорастала в моем сознании, пока физическое тело с ажиотажем рассуждало об астрологии — оказалось, мы с ним одного знака, Рыбы. Гийом полулежал на своей половине кровати и не без интереса слушал. Хотя никто не может с уверенностью сказать, что тогда происходило в его сознании.
Вскоре после полуночи мы почистили зубы и легли спать — каждый строго на своей половине.
— У меня, например, никогда не ладилось со Стрельцами, — проговорила я, глядя в потолок.
— У меня один из лучших друзей — Стрелец, — ответил он. — Но он, правду сказать, со странностями.
— Какими, например?
— Ну, все говорят, он не от мира сего. Витает в высших сферах.
— Правда? — Я повернулась на бок. — А я всегда считала, что они, наоборот, слишком повернуты на материальной стороне жизни — мечтают о высокой зарплате, вынашивают всякие бизнес-проекты.
— Вынашивать-то он вынашивает! — усмехнулся Гийом. — Может, я тоже в глубине души Стрелец?